Он снова вздохнул: с тех пор, как вы уехали, дела не заладились, провал за провалом, все хуже и хуже.

Несколько неудачных операций со смертельным исходом – в том числе одного важного члена правительства – привели к тому, что полиция по решению судьи закрыла клинику. Прошли годы, он потратил все свои сбережения, и тогда наконец ему разрешили открыть ее вновь, но прежнего размаха было не вернуть; знаменитости больше не обращались за помощью, международные информационные агентства не просили у него интервью. Пришлось расширить профиль клиники, сказал он. Я и аборты теперь делаю… Устроил что-то вроде санатория для престарелых арабских шейхов, большей частью разорившихся. Теперь не то, что прежде, сеньор Гедали, уверяю вас.

Лицо его вдруг просветлело: чуть не забыл, у меня ведь для вас подарок! Он встал и поспешно вышел, но тут же вернулся со странным предметом: это был искусно разукрашенный глиняный барабан. Шкура, натянутая на него, была в нескольких местах продырявлена.

– Этот барабан, – сказал он, – сделан из вашей шкуры, сеньор Гедали. Местные жители вернули мне его. Сказали, что шкура оказалась некачественной, легко рвалась. Они и опахало от мух вернули, да я не знаю, где оно. Не хотите оставить себе на память этот любопытный сувенир? За чисто символическую сумму я мог бы уступить его вам.

Я дал ему деньги, но попросил, чтобы он сжег барабан. Предпочитаю забыть о прошлом, объяснил я. Понимаю, отозвался он.

Я напомнил ему, что Тите все еще нужны сапоги. Он меня успокоил: тревожиться не о чем, хотя сапожник уже очень стар и чуть ли не при смерти, но он знает другого умельца, способного отлично справиться с задачей. Так что можете спокойно возвращаться в Бразилию.

Мы отправились в Амстердам и оттуда, вместе с остальными парами, – в Бразилию. Близнецы встречали нас в аэропорту, один – в майке команды «Интернасионал», другой – «Коринтианс».

Вернувшись, мы убедились, что в кондоминиуме все по-прежнему прекрасно. Жизнь текла и текла спокойно. До ночи 15 июля 1972 года.

Как-то вечером мы с Паулу встретились в баре для серьезного разговора. Мы вдвоем задумали организовать новое предприятие. Он не был удовлетворен своим делом, а я – своим: перспективы казались отнюдь не радужными, мне стало известно, что правительство готовит меры по ограничению импорта, а это был мой основной источник дохода. Паулу хотел основать небольшую фирму, которая бы занималась консультированием и помощью в открытии новых предприятий. Кроме того, мы получили предложение от Жулиу участвовать в его строительном бизнесе. Служащим быть не хочу, говорил Паулу, даже у Жулиу. За обсуждением всех этих вопросов мы засиделись в клубе допоздна.

Когда я вернулся, Тита читала в постели. Я разделся, лег и почти сразу заснул. Но скоро проснулся: Тита трясла меня за плечи. В чем дело, проворчал я спросонья. Я слышала там внизу какой-то шум, прошептала она. Я посмотрел на часы: четверть третьего. Тебе померещилось, сказал я и перевернулся на другой бок. Она снова стала трясти меня: но я точно слышала шум, Гедали! По-моему, там внизу кто-то есть.

Абсурд. Кто мог там быть? Прислуга давно спала, близнецы уехали на весь июль в Порту-Алегри к бабушке и дедушке, ни один вор не мог обмануть бдительную охрану кондоминиума. Все это я ей высказал.

Но она стояла на своем: внизу кто-то есть, Гедали, я уверена. Ну и ладно, пусть к нам кто-то залез, пусть крадет, мне все равно: я устал, я весь день работал, я спать хочу. Тогда сними трубку и позвони охранникам, сказала она. Ты с ума сошла? – изумился я. – По-твоему, я должен поднять на ноги охрану, устроить скандал из-за каких-то твоих галлюцинаций? Тогда я сама спущусь, прошипела она. Иди, сказал я, перевернулся на другой бок и снова заснул. Проснулся через какое-то время, испуганный: Титы в постели не было. Я позвал ее.

Я здесь, внизу, отозвалась она. Что ты там делаешь, спросил я. Докуриваю сигарету, сказала она, сейчас приду, терпеть не могу курить в постели.

Каждый вечер на той неделе мы встречались с Паулу. Он никак не мог ни на что решиться, я тоже; мне казалось, что мы ходим по кругу, и это меня раздражало. Наконец 15 июля 1972 года я решил так или иначе положить этому конец. Или мы основываем новое предприятие, или идем работать к Жулиу, или ни то ни другое – я хотел определенности.

– Я буду в клубе, нам с Паулу надо поговорить, – предупредил я Титу. – Вернусь поздно, не жди меня.

Но в клубе Паулу я не застал. Он не приходил, сказал эконом. Это показалось мне знаком неуважения, раздосадованный, я вернулся домой.

Я открыл дверь, вошел. Я пришел, крикнул я, Паулу…

Я замер. Я не верил своим глазам: что это передо мной? Что я вижу – и не в кино, не в книге, не в собственном воображении – что это прямо передо мной, на ковре в гостиной смотрит мне в глаза?