Нет, задавая вопрос, Наташа не задумывалась, стоит ли об этом спрашивать — почему бы и нет. Но впервые в жизни решилась обратиться к этой женщине по-другому, не так, как раньше:

— Мам, а Вы с косметикой экспериментировать не любите?

Мария Анатольевна едва успела сесть за стол и разместиться как раз настолько удобно, чтобы сейчас, забыв обо всем, удивленно уставиться Наташе в глаза. У Наташи все внутри похолодело. Во-первых, сердце не могло смириться с тем, что слово «мама» обозначило не только ту женщину, которая Наташу родила. Во-вторых, тут же в мозгах вьюгой взвилась паника: не слишком ли рано я использовала это обращение. В-третьих, просто какое-то странное, нелепое ощущение — то ли радость, то ли слезы… И страх! Самый обычный страх… От дезертирства Наташу спасло только то, что и Мария Анатольевна несколько секунд находилась в шоке от услышанного. Наташа с трепетом ждала реакции и дождалась спокойного, искреннего ответа.

— Витя моих экспериментов не поймет! — усмехнулась женщина и, кивнув на мужа, пояснила: — Он за всю жизнь по разным городам насмотрелся в портах на шлюх, всю молодость мне нотации читал… Упаси Господи тенями, подводкой пользоваться! А теперь, видите ли, я уже старуха, и мне снова мало что разрешено…

Постаревший клон Максима улыбнулся Максовой улыбкой, только совершенно без ямочек на щеках, и хмыкнул:

— Идеальная жена должна быть без косметики, без заколок в волосах и без одежды.

Макс прикрыл дверь и подошел к Кате. Она, обняв ручками коленки и закутавшись в одеяло, невозмутимо принялась тыкать маленькими пальчиками в кнопочки пульта, время от времени чихая и подтягивая сопли. Макс вытащил из кармана платок, поднес к ее носику, скомандовал: «Сморкайся!», и Катя послушалась без промедлений. Но потом снова вернулась к своему увлекательному занятию.

— Котенок, там всего десять каналов, — улыбнулся Макс, покосившись на дочку. — Хватит баловаться!

Отобрал у нее пульт, и Катя надула губы еще сильней, чем прежде. Зло отвернулась.

— Что тебе подарить на Новый год? — спросил папа.

Катя молчала. Максим не видел ее лица, но готов был поклясться, что там уже заметны некоторые сомнения.

— Велосипед хочешь?

— Не хочу! — гордо огрызнулась малышка.

Макс вздохнул. Она весь сентябрь его доставала с этим велосипедом. Из трехколесного она уже давно выросла, ей хочется двухколесный, почти как у взрослых, только с двумя маленькими роликами по бокам.

— Ну, не хочешь, не надо, — сказал Макс якобы безразлично.

Поднялся и отошел к окну, засунув руки в карманы брюк, всем своим видом показывая, что его Катин отказ не расстроил. Малышка пару секунд сидела в недоумении. Потом ее бровки съежились, подбородок скривился, маленькие ноздри, невзирая на сопли, зашевелились, нижняя губа начала непримиримо подрагивать, и еще через секунду хлынул рев, капризный, обиженный, в лучших традициях детского плача. Катька выпрыгнула из-под одеяла, подбежала к отцу, обняла его за пояс, как смогла, и, уткнувшись лобиком ему в бок, протяжно и жалобно заскулила.

— Ты чего вылезла? — ласково поругал ее папа. — Кто тебе разрешил босиком бегать?!

Катька была только в розовых трусиках и белой маечке, которая ей уже не в пору. Макс поднял ребенка на руки, придерживая под попу, и Катя с радостью обхватила его всеми ногами и руками. Отнес ее на диван, сел вместе с ней также в обнимку и укрыл одеялом ее и себя заодно.

— Хватит реветь! — потребовал Максим спокойно. — Чего ты ревешь? Я не понимаю рев, я понимаю только слова! — протер подушечками пальцев Катеринины щеки, покрасневшие и липкие. — Нужен велосипед?

Девочка отчаянно закивала головой.

— Ну, значит, купим. Выздоравливай, и поедем выбирать, — и покорно вздохнул: — Вы, девчонки, все такие: сначала создадите проблему, а потом сами же плачете…

Макс уехал в клуб уже через четверть часа, после звонка директора. Наташа беспокоилась: он уже до поздней ночи не вернется, а поспать днем не успел. Даже поругала себя за то, что этим утром заставила его заниматься сексом — лучше бы дала ему отдохнуть лишние полчаса. Побыла до вечера дома у его родителей, похвасталась Катьке и Виктору, что она уже без пяти минут актриса, и поехала в Дагомыс. К своим родителям заходить не стала, хотя это на одной улице, только через три дома. У нее теперь одна семья — семья Максима.

С лета в обеих этих квартирах многое изменилось; с первого взгляда понятно, сколько зарабатывает Максим, и куда его деньги деваются. Нет, он, правда, еще твердит, что скоро купит иномарку, у него мечта такая — ярко-синего цвета, чтобы бросалась в глаза. Наташа настаивает на серебристом цвете, чтобы поэлегантнее, под стать Максу, но он непреклонен. Неужели, после этих ремонтов остаются деньги еще и на «Ауди»?

В принципе, у родителей только новые обои, новая мебель, а вот в Дагомысе перестроение еще то! Он писал по Интернету, что Евгения со своими связями помогла ему получить все необходимые разрешения на установку новых стен, но Наташа и не представляла, во что это выльется. Вчера, отомкнув дверь и вплетясь в прихожую с чемоданом зимней одежды и подарков, сначала думала, что ошиблась квартирой. В первую очередь заметила в прихожей новую дверь. Потом поняла, что привычные двери туалета и ванной исчезли. Оказалось, Макс объединил санузел, и получилась просторная, красивая ванная комната, где унитаз как бы отгорожен невысокой перегородкой. Стены и пол туалета отличались по цвету от стен и пола ванной; Макс не стал подбирать точно такую же плитку, и это создавало ощущение отдельной зоны. Наташа, любящая все оригинальное, была в восторге!