Ценные сведения «А-54» были переданы во время встречи вечером 16 декабря 1937 года у Нойгешрай. Гость из Германии информировал о наличии еще одного шпиона в чехословацкой армии – капитана Леффлера. Известил он и о визите в Дрезден самого адмирала Канариса в первой неделе декабря, предложившего «усилить шпионаж против Чехословакии и добыть материалы о мобилизационных планах ее армии. Не жалеть для этого ни денег, ни людей…» Подполковник Бартик узнал и о наличии агентурной сети особого назначения – «Шпаннунгснетц», в которую входили 264 агента. Их деятельность должна была начаться непосредственно перед атакой Чехословакии. Внушающими тревогу были сведения о судето-немецком легионе – боевой организации нацистов в приграничных районах, а также о местах предполагаемой установки Абвером тайных радиостанций.

Начало 1938 – последнего предвоенного года – ознаменовалось лихорадочной подготовкой к аншлюсу Австрии и захвату Чехословакии. За день до оккупации Австрии Гитлер подписал директиву об энергичной подготовке к реализации плана «Грюн» с учетом захвата Австрии. 28 марта в беседе с лидером судетских фашистов Генлейном фюрер подтвердил свое намерение «разрешить чехословацкую проблему в недалеком будущем».

И снова вечер на германо-чехословацкой границе. 12 мая 1938 года. «А-54» беседует с чехословацким офицером разведки: функционеры партии Генлейна получили указание следить за передачами германского радио: наличие в тексте передачи слова «амтсфервальтер» *– сигнал для приведения в боевую готовность всех военизированных формирований, а затем – развертывание массовой кампании диверсий, террора и саботажа. 22 мая судетские нацисты должны воззвать к помощи «братьев из рейха», а затем отряды «добровольцев» осуществят вторжение в Чехословакию. Центр управления путчем, которым будет руководить главное управление СД, предполагается разместить в районе Дечина. В Чехословакию уже перебрасывают оружие, взрывчатку, болеприпасы в маскирующей упаковке – «мармелад», «компот». В Либереце, Усти-на Лабе и в других местах имеются тайные склады оружия. Активно готовится путч в Словакии, а в Чехии планируется гигантская провокация – взрыв на стадионе. В заключение встречи условились, что если «А-54» станет известна дата мобилизации вермахта, он немедленно вышлет в Прагу на имя Эмиля Шварца – такого же несуществующего лица, как Карл Шимек, телеграмму: «Заказные книги в количестве… подготовлены к отправке». Число книг означало бы требуемую дату. Отправителем должна была стать одна Дрезденская книготорговая фирма.

Полученные сведения были немедленно доложены генералу Крейчи, а тот информировал правительство Чехословакии. Премьер д-р Милан Годжа срочно собрал кабинет. Казалось, наступил решающий час в истории Чехословацкой республики. Германские войска концентрировались в Баварии и Саксонии, готовясь к броску. Времени на проверку этих сообщений не было. 20 мая 1938 года в 19.15 в Чехословакии была объявлена частичная мобилизация… Начались события, которые позже назовут «кризисом в уикэнд». Ночью войска заняли оборонительные позиции, а авиация и другие службы ПВО подготовились к отражению воздушных налетов. Одновременно Прага приняла меры дипломатического характера. Были извещены Лондон и Париж. Британский посол в Берлине Гендерсон потребовал разъяснений позиции Германии в отношении Чехословакии. 21 мая министр иностранных дел Англии лорд Галифакс имел беседу с германским послом в Лондоне Дирксеном. Аналогичные меры приняло и министерство иностранных дел Франции. Берлин категорически отверг наличие каких-либо враждебных намерений у Германии.

Между тем Гендерсон поручил военному атташе Кеннету Стронгу проверить сведения о концентрации германских войск в приграничных с Чехословакией районах. Однако при выезде «на место» он ничего подозрительного не обнаружил. Столь же безуспешными были поездки чехословацкого, французского и бельгийского военных атташе…

И в самом деле, прошло 22 мая, а обстановка в Чехословакии не изменилась: ни путча, ни вторжения не последовало. До сих пор тайна «майской тревоги» не раскрыта. В германских архивах после войны не обнаружено каких-либо документов, свидетельствующих о том, что такая акция действительно готовилась. Ни в мемуарах, ни в показаниях бывших высших офицеров вермахта также не содержится каких-либо сведений, проливающих свет на проблему. Ошибался ли «А-54», или он был кем-то введен в заблуждение? Не вел ли он двойную игру, по крайней мере в эти дни, не исполнял ли указание – заставить чехословацкое правительство и Главный штаб раскрыть суть плана обороны, а Париж и Лондон либо продемонстрировать свою решимость придти на помощь Праге, либо капитулировать, оставив ее на произвол судьбы, вступить в торг с Берлином?

Вместе с тем до 24 мая на только «А-54», но и другие агенты чехословацкой разведки доносили о происходящей в Саксонии и Баварии концентрации войск, а через день они сообщили, что части армии направляются по своим гарнизонам. Быть может, план атаки все-таки существовал, н о нем, кроме Гитлера, Кейтеля, Геринга, Йодля и Браухича, никто не знал, а они унесли тайну в могилу? Быть может, план не был реализован, так как внезапности явно не удалось обеспечить, и появились признаки того, что готовы выступить Англия и Франция?

Думается, что в мае 1938 года Германия все-таки не планировала немедленной атаки Чехословакии. Только в середине этого месяца отдел «Л» (сухопутной обороны страны) ОКВ переслал Гитлеру в Берхтесгаден для одобрения переработанный вариант плана «Грюн». В первом абзаце текста подготовленной директивы говорилось: «Моим намерением является разгром Чехословакии уже в ближайшее время путем военной акции». Однако такая категоричность вовсе не исключала того, что окончательное решение могло быть принято лишь после уточнения позиции Англии и Франции, а таких данных к концу мая в Берлине не имелось, хотя их настойчиво пытались добыть. Еще в начале января 1938 года германский военный атташе в Париже генерал Кюленталь, главный поставщик стратегической информации об этой стране, получил указание выяснить, насколько вероятно, что Франция в случае войны в Европе предпримет наступательные действия на Западном фронте и какое значение в Париже придают военному сотрудничеству с Польшей, Румынией и Советским Союзом. В ответ на этот запрос Кюленталь дважды в начале и в конце января докладывал, что Франция выполнит свои союзнические обязательства перед Чехословакией лишь в том случае, если она будет поддержана Великобританией. С другой стороны, в германском Генеральном штабе не было однозначного мнения о том, выступит ли Англия в том случае, если Франция, не заручившись предварительным согласием Лондона, окажет военную помощь Чехословакии. Кюленталь докладывал, что хотя франко-британское сотрудничество укрепляется, оно в большей мере предусматривает оказание совместной военной поддержки лишь Бельгии. Кроме того, по его мнению, не было никаких признаков военных приготовлений Франции.

6 мая военный атташе в Лондоне полковник Гейр фон Швеппенбург доложил, что попытки насильственными методами достичь целей, которые в принципе могли быть получены и политическими средствами (имея в виду Судетскую область Чехословакии), привели бы к острой реакции Англии. Правда, полковник не утверждал, что это будет означать вступление в войну. Все звучало слишком неопределенно.

Поскольку ни Кюленталь, ни Швеппенбург, ни другие источники не смогли к середине мая 1938 года установить достаточно точно, каковы намерения правительств Англии и Франции в случае немецкой атаки Чехословакии, инсценировка утечки информации через «А-54» выглядела бы вполне логичной.

В июне, июле и августе подготовка к выполнению плана «Грюн» продолжалась с нарастающей интенсивностью. В то же время не утихало беспокойство более осторожных представителей высшего военного руководства во главе с генералом Беком и его заместителем Гальдером. Их по-прежнему мучил вопрос, какую позицию займут Англия и Франция? Эти опасения разделяли Канарис и его ближайшее подчиненные.

Заявление министра иностранных дел Англии Галифакса, сделанное германскому послу Дирксену, что Британия в случае европейского кризиса не останется в стороне, можно было расценивать как признак того, что Лондон займет жесткую позицию. Но эта гипотеза нуждалась в проверке. В создавшейся обстановке шеф Абвера, как нам представляется, принимает решение, которое должно было привести к разрешению проблемы. Оно было крайне рискованным для адмирала, если бы было принято без тайного согласия Гитлера или хотя бы Риббентропа. Но доказательств, которые бы указывали, что канарис и Бек предварительно консультировались с кем-то «на верху», нет. Так или иначе, но в Лондон направили тайного эмиссара, который от имени группы оппозиционных политиков и военных вошел в контакт с влиятельными британскими деятелями и предупредил их о намеченной атаке Чехословакии. Думается, что соображения, которыми при этом руководствовались, были довольно просты.