После горького опыта поражений весны-лета 1915 года, по инициативе великого князя Николая Николаевича, главнокомандующего русской армией для выработки нового положения о контрразведке была образована очередная комиссия под председательством действительного статского советника Р.Г.Моллова, прокурора Одесской судебной палаты. Поскольку вскоре великий князь был отстранен от командования и убыл на Кавказ дело не получило своего логического завершения.

Однако к поставленной задаче Моллов не охладел и продолжил изучать проблему уже с позиций Директора Департамента полиции, на должность которого он был назначен при новом управляющем МВД князе Н.Б.Щербатове. Осенью 1915 года с вступлением в войну Болгарии на стороне держав Тройственного согласия Русчу Георгиевич, болгарин по национальности, был освобожден от должности. Однако сменивший его на посту руководителя русской тайной полиции товарищ министра внутренних дел, тайный советник Степан Петрович Белецкий продолжил начатое своим предшественником.

Изучение вопроса выявило явную несогласованность действий начальников разведывательного и контрразведывательного отделений военных штабов, которые, казалось, должны были работать в тесном контакте и взаимодействии (тем более, что по существующему положению первый являлся старшим начальником второго). Но на практике, как отмечал в итоговой записке комиссии Моллов, эти подразделения были совершенно самостоятельны и не знали, что каждое из них делает, а когда вопросы розыска и разведки пересекались, то начиналась бюрократическая переписка и розыск двигался «черепашьим шагом».

Положение усугублялось, как писал в своем обзорном документе член комиссии жандармский подполковник П.П.Кашинцев, и обстоятельством чисто профессионального плана: начальники разведотделений в вопросах борьбы со шпионажем, часто обнаруживали полную некомпетентность, в том числе в понимании самих «приемов, терминов и понятий, которые для опытного розыскного офицера являются самыми обычными».

Существенной ошибкой Военного ведомства в деле организации борьбы со шпионажем по мнению комиссии, являлся секретный характер самих контрразведывательных отделений (КРО). Как писал Моллов, они не могли «рассчитывать на весьма необходимые в их делах поддержку и содействие правительственных учреждений, а тем более общества». «Между тем, — указывал он, — борьбу со шпионажем нужно сделать открытой, популяризовать ее, придать патриотический характер и тогда к ней примкнут силы народные, национальные»(курсив — авт.).

В числе других причин, мешающих работе, отмечались не только малочисленность аппарата, но и отсутствие реальной исполнительной власти у начальников КРО как жандармских офицеров, ибо санкцию на оперативные действия, они должны были получать у чинов генерального штаба, состоящих при соответствующих генерал-квартирмейстерах, или у самих генерал-квартирмейстеров в случае необходимости наблюдения за офицерами. Начальнику КРО, как правило младшему офицеру «добраться» до генерала, загруженного текущей штабной работой было не просто.

Возникали и проблемы взаимодействия с представителями ГЖУ, которые должны были проводить необходимые следственные действия по представлению КРО. К этому добавлялись и чисто психологические моменты. Моллов достаточно откровенно на них указал: «К жандармским чинам военная среда вообще относится недружелюбно… их терпят только по необходимости…»

Общий вывод комиссии звучал довольно пессимистично: «Таким образом, начальники бюро (т. е. КРО — В.М.), обособленные от жандармских и общеполитических органов сыска, сдавленные нелегальностью и конспиративностью, лишенные всякой исполнительской (так в тексте) власти, часто находятся в безвыходном положении и представляют из себя каких-то пасынков службы».

Решение острой кадровой проблемы существовавшей в органах военной контрразведки Моллов видел в придании статуса государственных служащих гражданским сотрудникам КРО, исполнявших обязанности чиновников-делопроизводителей, работников канцелярии, агентов наружного наблюдения.

Свои предложения по вопросам совершенствования контршпионажа в стране дал и бывший начальник КРО Главного управления Генштаба полковник отдельного корпуса жандармов В.А.Ерандаков, который с 1910 по лето 1915 года состоял в Военном ведомстве. Он более резко, чем Моллов, в своей записке высказался о возможностях военных в одиночку организовать борьбу с возросшей в годы войны разведывательно-подрывной деятельностью противника.

По сфере своей деятельности, писал Ерандаков, «немецкая шпионская организация подразделяется на военный, морской, дипломатический и торгово-промышленный шпионаж». Причем германская разведка занимается не только сбором информации, но диверсионно-террористической и пропагандистской деятельностью. Вследствие этого, продолжал полковник, организовать успешную борьбу с таким тайным противником может лишь Департамент полиции с его органами государственной охраны и безопасности. Оценивая сложившуюся в России систему борьбы со шпионажем, Ерандаков далее нелицеприятно заявляет: «Должно по справедливости отметить, что учрежденные пять лет тому назад Главным управлением Генерального штаба органы так называемой «контрразведки» — хилы и бесправны, влачат малополезное существование, так как их деятельность направлена исключительно лишь на борьбу с военным шпионством… И если иногда деятельность этих органов и является успешной, то в большинстве случаев благодаря лишь постоянной и энергичной помощи жандармских управлений и охранных отделений, а также перлюстрационным данным, поступающим в ГУГШ…»

Главный вывод комиссии — для эффективной борьбы с разведками противника необходимо объединять усилия Военного ведомства и МВД. Причем для этого органам тайной полиции и ГЖУ необходимо было получить со стороны военных дополнительные полномочия, так и соответствующие финансовые ресурсы. Однако представители военного командования, в том числе главнокомандующий армиями Северного фронта генерал Н.В.Рузский, с подозрительностью встретили инициативу МВД. Белецкий решил лично доложить подготовленные предложения руководству армии. Поездка в начале 1916 года в Ставку С.П.Белецкого, его встреча с начальником Штаба Верховного Главнокомандования генералом М.В.Алексеевым как показали дальнейшие события не дали существенных результатов. Вскоре начавшаяся в МВД «министерская чехарда» и уход Белецкого с поста руководителя тайной полиции окончательно «заморозили» вопрос об изменении основ контрразведывательного дела в стране.