Картер появился из ванной с пригоршней презервативов в одной руке и длинным стволом из пластика в другой. Он осторожно сжимал устройство между большим и указательным пальцами, словно это была неразорвавшаяся бомба. Картер театрально откашлялся и приподнял предмет, внимательно осматривая:

– Так-так… Что это у вас такое, мисс Джина?

Она плюхнулась обратно на подушки и уставилась в потолок, пытаясь подавить краску стыда.

– Ты нашел Джастина.

– Ты дала этому имя? – возмущенно выдохнул Картер.

Джина приподнялась на локтях, ее румянец спал, а губы ехидно дернулись.

– Ну разумеется, дала! Я не хочу заниматься сексом с незнакомцем.

В самом деле, что смущаться? Если умная, ответственная женщина двадцать первого века была одинока и собиралась оставаться таковой, вибратор становился просто спасением.

Картер поперхнулся:

– По-моему, я только что умер и отправился в ад! Повтори-ка, как ты его назвала?

Она закрыла ладонью рот, чтобы подавить неподобающий леди фыркающий смешок.

– Джастин.

– Черт, меня это не удивляет. Не только то, что ты назвала его, но и то, что выбрала это женоподобное имечко.

– Джастин – совсем не женоподобное имя! Когда-то я была без ума от Джастина Тимберлейка. Так что имя было очень подходящим.

– Моя сладкая, я не знаю, с какими парнями ты встречалась, но в этом инструменте нет ничего подходящего. Он даже с анатомической точки зрения неправильный! Ни у одного парня нет такого хозяйства, как у слона!

Джина захихикала и проползла по кровати, чтобы усесться на самом краю и сжать в ладони толстый ствол Картера. Она погладила его и низко, соблазнительно промурлыкала, опустив взгляд и оценивая размеры раздувавшейся и напрягавшейся твердой плоти. Подняв взор, Джина взглянула на Картера сквозь ресницы, трепещущие с наигранной скромностью:

– Ну, не знаю… Похоже, ты мог бы дать Джастину неплохую фору.

– Все, хватит! – выбросив вибратор через плечо, Картер повалил Джину на постель и, словно заключив ее в плен своих рук, навис над Джиной, уперев ладони по обе стороны от ее тела.

– Эй, поосторожнее с Джастином! – в шутку возмутилась Джина. – Он недешево мне обошелся!

– Дорогуша, если ты еще этого не поняла… – Картер потер ладонью ее чувственный холмик, а зловещее предостережение в его голосе уже обещало все виды восхитительного наказания. – С этого самого момента ты бросаешь Джастина ради настоящего мужчины.

Джина расхохоталась, но, когда Картер облизнул один из вздернутых сосков и втянул его ртом, прерывисто вздохнула. Ареола сжалась и запульсировала.

– Да, но у тебя есть семь различных режимов работы? – уже еле слышно выдохнула Джина.

Картер мягко подул на ее ноющий сосок и, услышав стон, поднял голову. Сквозившая в его взгляде самоуверенность возбуждала не меньше, чем умелые движения кончиков пальцев, которые поглаживали гладкую влажную плоть между ее бедер.

– Моя сладкая, с таким мастером, как я, тебе хватит и одного.

Следующие блаженные дни Джина не покладая рук работала над созданием нового сайта и медиастратегии для «Бумажного консорциума Прайса». А еще упорнее она трудилась над реализацией каждой распутной сексуальной фантазии с участием генерального директора консорциума, приходившей ей в голову. И при этом старалась заботиться о том, чтобы ее эмоции не мешали восхитительному сексу.

Но по прошествии нескольких дней в ее плане вдруг появилась помеха, заключавшаяся в одном досадном открытии. Картер Прайс был одинаково неотразим как в постели, так и вне ее.

И если бы Джина не знала всей ситуации, она могла бы поклясться, что Картер организовал этот легкомысленный переход к роману почти с той же тщательностью, что и их неистовые, обжигающие похотью игры.

А зачем еще он устроил вечер просмотра классических голливудских фильмов в ретрокинотеатре в десяти минутах ходьбы от его дома, а потом жарко обнимался с ней на заднем ряду? Зачем еще он настойчиво держал ее за руку во время их ленивой дневной прогулки по магазинчикам с безделушками и парковой зоне на Ривер-стрит? Или нашептывал порочные предложения ей на ухо, пока они листали антикварные редкости в пыльном подвальном книжном магазине?

Даже на фабрике, хотя Джина настаивала на поддержании там почтительной дистанции, острые, проницательные и всегда восторженные отклики Картера на ее идеи казались такими же обольстительными, как все эти случайные собственнические жесты и небрежная демонстрация привязанности. Джину не покидало ощущение, будто она попала в шелковистые сети Картера, стала узницей его шарма, харизмы и учтивости. И Джина уже со страхом ждала неминуемого отъезда из Саванны, потому что независимая жизнь, которую она так любила, без Картера начинала казаться скучной и даже одинокой.