– Каби вставила металлическое кольцо себе в пупок, – вдруг заявила Макри. – Выглядит очень мило. Как ты думаешь, не проткнуть ли пуп и мне?

Я был абсолютно сражен такой сменой темы.

– Ты говорил, что пирсинг является своего рода табу для эльфов, – продолжала она. – Это действительно так, или ты все выдумал?

– Нет, это истинная правда.

– Что ж. Думаю, что всегда смогу снять кольцо, если потребуется. Как ты считаешь, не стоит ли мне проткнуть соски?

– Только в том случае, если ты хочешь ввергнуть эльфов в панику. За каким дьяволом тебе это понадобилось? Ведь все равно твоих сосков никто не увидит.

У Макри никогда не было любовника. Она не устает повторять, что, возможно, и обзавелась бы таковым, не будь все мужчины округа Двенадцати морей столь отвратительны. Вынужден признать, что в её словах есть доля истины.

– Каби проткнула себе соски. Она мне показывала…

– Не могли бы мы с твоего согласия сменить тему? Как идут занятия в Колледже Гильдий? Все анатомические подробности мы могли бы обсудить в другое время.

– Неужели это тоже одно из проявлений цивилизации? – удивленно спросила Макри.

В этот момент по городу разнесся призыв к Сабав, что, как известно, является вечерней молитвой.

– Теперь видишь, Макри, что ты натворила? Если бы ты не начала болтать о пирсинге и интересоваться, не стоит ли тебе протыкать пупок и другие места, мы оказались бы дома до начала молитвы. Я бы сейчас расслаблялся на кушетке с кружкой пива в руках. А теперь нам придется встать на колени и молиться.

Спасения от этого нет. Где бы вы ни находились, как только раздастся призыв с башни, вам следует преклонить колени и вознести молитвы.

Люди, которые больше следили за временем, чем я или Макри, разошлись либо по храмам, либо по домам, чтобы помолиться или спрятаться, пока вся эта процедура не закончится. Лишь немногие бедолаги, оказавшиеся на улице в обществе бездомных бродяг, опускаются на колени в пыль и грязь. Меня это выводило из себя, поскольку “Секира мщения” уже находилась в поле нашего зрения, но сделать я ничего не мог. Макри очень не любит принимать участия в этом благочестивом акте, поскольку не верит в учение Истинной Церкви, однако, исключение не делается ни для кого. Отказ опуститься на колени означает неминуемый арест.

Жара по-прежнему стояла невыносимая, и земля под коленями казалась мне особенно твердой. Я негромко бормотал все, что думал об этом ритуале, утешая себя лишь мыслями о пиве, к которому я смогу припасть уже через несколько минут. И вот, наконец, раздался клич об окончании молитвы. В ту же секунду я вдруг почувствовал опасность. Опасность очень близкую. Не успев до конца подняться, я снова рухнул на землю. Послышался резкий свист стрелы, и мою руку пронзила острая боль. Падая на землю, я столкнулся с Макри, и мы с ней образовали нечто похожее на кучу малу. Подняв глаза, я заметил на руке кровь. Во всем остальном я, видимо, оставался в полном порядке.

– Будь проклята эта Сарина! – выкрикнул я, обнажая меч.

В этот миг я увидел, что Макри не двигается. Она лежала на земле, уткнувшись лицом в пыль. Перевернув Макри на спину, я увидел, что из её груди торчит арбалетная стрела. Сарина использует девятидюймовые стрелы. Восемь из этих девяти дюймов ушли в тело Макри. Из раны струей лилась кровь. Я положил пальцы ей на шею, но пульса уловить не смог. Затем я низко склонился над её лицом и увидел, что она не дышит. Предназначенная мне стрела пробила её грудную кость. Макри была мертва.

Первый раз в жизни я окаменел от ужаса. Оглядываться в поисках Сарины я не стал. Я даже не думал о том, как уклониться от очередной стрелы, если она будет выпущена. Я не сводил взгляда с лежащей у моих ног мертвой Макри.

Некоторые из тех, кто молился неподалеку, подошли ещё ближе. Не замечая никого вокруг, я поднял тело Макри и, ощущая свою полную беспомощность, двинулся к “Секире мщения”.

– Вызовите Службу охраны! – раздался чей-то голос.

Служба охраны уже опоздала, и никакой пользы от неё ожидать не приходилось. Я не мог поверить в случившееся. Тело Макри почти ничего не весило, её голова откинулась, рот открылся, а руки и ноги свисали словно плети. Кровь из её груди стекала мне на руки. Последние шаги перед таверной я сделал как во сне. Был ранний вечер, и в “Секире мщения” ещё царил полный покой. Я прошел к стойке бара, за которой Гурд полоскал кружки. Увидев меня, он замер, широко открыв рот. Я стоял как идиот, не зная, что делать дальше. Говорить я был не в силах.

Появилась Танроз.

– Макри умерла, – наконец выдавил я.

Гурд, потрясенный не менее, чем я, полностью утратил дар речи. Лишь у Танроз хватило присутствия духа спросить, что случилось.

– Сарина её застрелила.

Я решил немедленно убить Сарину, но мысль о том, что мне придется оставить здесь тело Макри, казалась мне невыносимой.

Танроз с глазами полными слез склонилась над усопшей. По мере того как проходил первый шок, мой взгляд становился все более осмысленным, и я начал различать то, что происходит вокруг. Меня вдруг стало тошнить. Гурд безутешно застонал и бессильно опустился на стул.