Комната моя была хорошо освещена, и мою тушку с закрытыми глазами можно было увидеть прямо с порога. Но девушка не спешила заходить. Сначала она что-то кинула в мою комнату. Подождала, а уже потом, медленно и осторожно прокралась ко мне. И чего это она? Взрыва опасается?

Ее приближение я чувствовала ясно. Мое состояние описать словами было невозможно. Я перестала дышать, как только она постучала в дверь. Меня раздирал дикий смех. Нет, не так. Меня раздирал ржач. И при веем при этом мне приходится сохранять спокойное выражение лица. Вкупе с нехваткой воздуха, это дало не обычный эффект. Скорее всего, я действительно посинела. А эта клуша продолжала медленно красться ко мне. Она еще долго будет? Я так и в правду задохнуться могу!

Наконец ее тень падает мне на лицо.

– Что-то не так, - бормочет она.

– Бу!
– я просто не могла удержаться. Серьезно, ну кем нужно быть, что бы зайти в комнату предполагаемой жертве отравления? Пришла проверить дело рук своих? На несчастный случай решила все списать?

Пока она закрывала себе рот, чтобы не завизжать, я дала волю своему истерическому смеху. У меня уже живот болеть начал. Ну и выражение у нее.

– Олира, ты чего?
– хихикая, спросила я.
– Что-то хотела?

Сделаем вид, что ничего не поняли. Из тени вышел Таш. Она его заметила. Бежать передумала.

– Не убивай меня?
– она вмиг посерьезнела. Теперь она была насторожена и собрана.

Понятно, играть мы не собираемся. Умная. И прямая. Сейчас она как зверь, загнанный в угол. Поняла, что крупно прокололась.

– Да не переживай ты так, - махнула я рукой.
– Я уже давно на своих отравителей не обижаюсь.

Я продолжала сидеть, а она стоять. Я улыбалась, а она бледнела на глазах.

– Почему ты не умерла? Я же сама видела, как ты ела, - обиженно осведомилась она.

– Я уже умирала. Мне там не понравилось. Наверное, - задумчиво беру бокал, стоящий на столе, и делаю глоток.
– Да успокойся, ты. Не собираюсь я тебя убивать. Пока. Присядь.

Как ни странно она послушалась. Скорее всего она в шоке. Только этим могу объяснить ее поведение. Села. Тут же подскочила.

– Ой, что это?
– оглядела она кресло.

– Где?
– я тоже заинтересованно его осматриваю. Провожу рукой.
– Колючка, - с величайшей осторожностью, дабы не пораниться беру ее в руки.

Этот вид колючек имеет весьма мерзкое свойство. Иголки от нее проникают сквозь одежду и кожу доходя до мышц, где начинают загнивать. Да и само растение, чьим плодом она является никакой радости людям не доставляет.

– Откуда она здесь?
– забылась на мгновение девица.

– Таш чего только после охоты не притащит на своей шерсти, - махнула я рукой.

Человечка вновь уселась в кресло, но уже с превеликой осторожностью. Я тоже разместилась с удобствами.

– Прошу, только не мучай, - обреченность в ее взгляде меня добила. Я что монстр какой?

'А что нет?' - фыркнул метаморф.

Обижусь.

– Не буду, - пообещала я.
– Выпьешь со мной?

Предлагаю ей бокал вина, что сиротливо стоял на столике. Олира нервно потрясла головой. Из ее красивых глаз крупным градом покатились слезы. Хороша мерзавка.

– Ну и ладно, - залпом допиваю свое вино и беру бокал, предложенный ей.
– Хочу с тобой немного поболтать.

– О чем?
– а как голосок-то дрожит. Да и сама я резких движений не делаю. А ну как кинется от отчаяния? А я кошачьих боев от родясь не любила.

– О тебе, - хотелось добавить не долгой, но не стала ее дразнить.
– Как до жизни такой докатилась?

И она начала рассказывать. Обливаясь и захлебываясь слезами, вытирая сопли собственным рукавом. Как на пытках право слово, когда жертва кается во всех своих грехах, даже тех, что совершила в детстве.