Алекс отвернулся и некоторое время просто стоял, глядя в окно. Я немного потопталась в нерешительности, после чего подошла ближе и положила руку на плечо любимого.

— Не сердись, — практически прошептала, прижавшись щекой к спине.

— Элли, как ты могла подумать, что я сержусь? Я верю тебе. — Муж развернулся, осторожно взял в руки мое лицо.

— Веришь? — едва не замурлыкала я, все еще не веря в услышанное. Ведь прошлый раз он мне не верил… хотя ситуация была немного другой…

— Верю, — подтвердил любимый. — Я злился на твою мачеху. Последние события не добавили мне уверенности в близких, но в одном я не могу сомневаться. Ты и дети — самое дорогое, что у меня есть. И я готов выпрашивать у тебя прощения хоть три сотни лет, если понадобится. — Легкий поцелуй в губы завершил нежную исповедь. Потом еще один. Не видя сопротивления, он продолжил. Новый поцелуй был полон страсти. Он знал, что я простила. Я сама с радостью показывала всю степень любви и нежности. Алекс вторгся языком в мой рот, исследуя, показывая всю горечь вины и сладость радости. Я таяла от его ласк, забыв обо всем.

«Вот это киношку показывают! Мать, это и есть пресловутый аист?! Он уже летит?» — присвистнул Дан, а я молниеносно пришла в себя.

— Алекс, стой! — тихо сказала, все еще пылая от страсти, и принялась быстро высвобождаться из объятий мужа, чтобы избежать соблазна. Соблазн недоверчиво уставился на меня серыми глазами и, кажется, был недоволен и озадачен внезапными переменами в настроении.

«Ну, вот, такой кайф обломала!» — прокомментировал мои действия Дан. Я оставила реплику без ответа. Алекс целовать меня перестал, но из объятий не выпустил и нежно погладил вдоль позвоночника.

— Что случилось?! — обеспокоенно спросил муж.

— Милый, ты можешь мне не верить, но то, что я тебе сейчас скажу, — правда.

— Элли, что такое?

— Помнишь, я тебе рассказывала, что дети говорят со мной? — спросила я и, дождавшись осторожного кивка, продолжила: — Они не только говорят, но все слышат и видят. А я не могу при них заниматься развратом! — закусив губу, сказала ему.

— Они правда говорят с тобой? — округлив глаза, спросил Алекс.

«Дошло, как до утки на третьи сутки!» — проворчал Дан, повторяя фразу, которую отрыл где-то в моей памяти.

— А что они сейчас говорят? — спросил Алекс. Лицо у него было, будто чудо увидел.

«Скажи ему, пусть лицо попроще сделает, а то и к психиатру может попасть…» — протянул Дан.

— Они говорят, что любят тебя, — сообщила я, улыбнувшись. — А вообще говорит в основном Дан, а Кир молчит.

— Дан? Кир?

— Милый, прости, пока тебя не было с нами, мне пришлось выбрать детям имена. Не буду же я обращаться к ним по номерам? — улыбнулась тихо.

— А полные имена? — переспросил супруг.

— Даниэль и Киринаэль, — сказала, опустив глаза. Хотелось, чтобы супругу тоже понравились имена, но я боялась столкнуться с жестокой реальностью. — Ты не против?

Алекс был несколько озадачен и некоторое время стоял неподвижно, а когда оцепенение прошло, нежно поцеловал меня в губы.

«О, из жизни великой куртизанки. Эпизод второй. Том первый!» — ехидно засмеялся Дан.

«Ты откуда такие слова знаешь?» — спросила удивленно.

«Как откуда? А кто в пятнадцать лет эльфийские романы читал? Я и до них добрался!» — обрадовал меня ребенок и заставил мысленно застонать.

«Мам, ты не отвлекайся — я хочу все вживую увидеть!» — принялся подгонять меня Дан.

«Так, мы здесь лишние! — попытался образумить брата Кир. — Пошли спать!»

«Какое спать? Тебя потом десять лет на тычинках будут учить, а это реальный шанс!» — возмутился Дан.

«Мам, прости, я пытался!» — сообщил Кир.

— Алекс, надо что-то сделать! — заявила я мужу. Тот задумался ненадолго, а когда «вернулся», его глаза блестели азартом.

— Есть одно заклинание… — протянул он. — Его в медицине иногда используют при родах, чтобы не навредить ребенку.

«Это не навредит? Как оно действует?» — Дан обиженно засопел, а Кир навострил уши.

— Оно действует по принципу кокона — обволакивает зародыша…

«Капец, он еще и обзывается! А я еще был на его стороне…» — проворчал Дан.

— …и никакие внешние раздражители не могут попасть к ребенку.

— Это точно не опасно?

— Милая, если бы это было хоть на один процент опасно, я бы даже не предлагал! — сказал Алекс, приложив руки к моему животу, а с кончиков его пальцев полился свет.