Они встретились. Клин рыцарей вломился в сияющее море,и пришла СМЕРТЬ. То тут,то там начали падать люди,это была мясорубка,перемалывающая людей вместе с доспехами,плотью и костями. На миг я потеряла Рауля в этом кровавом ужасе,но тут же снова нашла. Он несся с опущенным копьем на какого-то воина в шлеме с...кажется,лошадиным хвостом. А тот на него. Кровь в один момент покинула меня,я похолодела от макушки до кончиков пальцев ног. Хотелось закрыть глаза,закрыть руками лицом,но не было сил. Они покинули меня в момент начала этой кошмарной сечи. И я смотрела на то,как два копья встретились,скользнули друг по другу,копье Рауля разлетелось и...Он не успел защититься или уклониться,это бы не смог сделать никто. Копье сарацина только сменило угол от удара и вошло в грудь справа,пробив легкое.

– Не-е-ет!..-закричала я.

Одно мгновение,одно крошечное мгновение,но он увидел меня. Его глаза смотрели в мои глаза. В них была только любовь и всепоглощающая нежность. Губы сложились в слово- Лада. Это было как замедленная съемка. А потом все снова неумолимо понеслось вперед. Он откинулся назад,шлем слетел с головы и пропал в мешанине тел,волосы золотистым облаком сверкнули на солнце,и еще один блик отразился на солнце-маленький золотой крестик. Мой крестик...

– Не сберег,-прошептала я,-Не сберег,-громкий стон разбил грудь на тысячу мелких осколков.

Воздуха не было в разбитой груди,дышать было нечем. Легкое пробило копье,насадило на себя вместе с моим любимым,а сердце забыло как надо стучать. Мозг забыл,как надо убрать руку от камня. Только глаза помнили,как следить за падением рыцаря...бесконечное количество раз. Он падал пронзенный копьем,падал...падал...И я падала вместе с ним.

Тьма окутала сознание,кажется,я умерла...

До чего же я люблю лето. Особенно когда солнце светит ярко, на небе ни облачка, вокру г все зеленое. Ветерок прохладный подул , и чувствуешь живую летнюю свежесть. И по утрам просыпаешься не хмуро, в ожидании пасмурного дня, а от раннего лучика солнца, пробившегося сквозь шторы , от шелеста листвы деревьев, растущих во дворе. Окно приоткрыто, утренний ветерок свежий такой. Я бы мог вскочить, как обычно, но еще лежу, слушаю шум за окном, вдыхаю запах чего то цветущего, ароматного...

С тех пор, как я переселился из центра Питера в более спокойный, зеленый район, пробуждение стало доставлять удовольствие.

Звонок будильника на сотовом прогнал остатки сна окончательно. Я вскочил, быстро побежал в душ. , по дороге включил электрический чайник. После душа, и крепкого кофе, планы на сегодняшний день стали не такими уж и сложными, как казались с вечера. Да и вообще события последних месяцев можно назвать большой удачей. Во всяком случае, давно так все хорошо не удавалось. Сначала долгие и кропотливые исследования , которые я начинал еще два года назад, стали приносить плоды, затем я получил возможность проверить правильность своих предположений. Вообще то, стоит сказать, что это не только мои предположения . Идею о том, что необходимый нам документ находится в развалинах крепости Монфор, в водосборных цистернах, которые до сих пор остались, хотя дворец и донжон, которые находились над цистернами, уже лет четыреста, как разрушены до основания, высказывали еще в восемнадцатом веке. Несколько моих предшественников писали об этом в своих записках, хотя из за ограниченного круга посвященных, это все так и осталось на бумаге. Еще до учебы, сразу же после службы в армии, я уже начал интересоваться направлением поиска четвертой части карты Бернарда, как называли ее в нашем кругу. И вот этой весной, я вернулся из ,так называемой экспедиции с ценной находкой. Не спрашивайте, как мне удалось проникнуть в цистерны, или в то что от них осталось. Как пришлось в одиночку и незаметно для всех обследовать крепость, а особенно, как удалось вывезти найденный клочок пергамента, написанный еще в начале тринадцатого века. Просто как то удачно все сложилось. Хотя затея изначально была без шансов на успех.

Труднодоступная , выстроенная по всем правилам фортификации того времени, тевтонская крепость просуществовала около полувека. Она пережила натиск айюбидов, но не устояла под многочисленными осадами мамлюков. С тех пор крепость была брошена и больше не отстраивалась. За семьсот лет ее растащили на стройматериалы , мамлюки, турки, местные племена. Было , как минимум, два сильных землетрясения. Солнце и ветра доделали свое дело, и на месте крепости были видны только развалины, остатки стен, сторожевых башен, колонн и жилых помещений.

Опять же, на мое везение , развалины крепости стоят поодаль оживленных туристических тропинок, и мне особо не пришлось таиться от назойливых любителей древних развалин. Через неделю кропотливых поисков я предстал перед Магистром с запечатанным глиняным футляром, в котором, предположительно находилась карта.

Нет, мы не расхитители гробниц, и не индианы джонсы. Мы просто ищем то ,что принадлежит нам. И стараемся исполнить то, что нам предназначено. И законы , границы государств, которые были созданы гораздо позже того, как мы получили свое предназначение, нас не вправе останавливать. История ордена, к которому я принадлежу насчитывает почти тысячу лет, и не все в ней мне известно . Даже Магистр, который обладает высшими знаниями, не всегда может дать ответ на некоторые вопросы. Но историю последних семьсот пятидесяти лет ордена, со времен Первого Магистра Жака Монбара, я знаю очень хорошо. Этому меня учили с детства и это позволило мне зайти дальше других в моих поисках.

Звонок мобильника напомнил мне о том что день сегодня предстоит не из легких. Голос Паниковского как всегда был ровным, скучным , монотонным:

– Доброе утро , Макс. У нас все по прежнему . Объект не подает признаков жизни. В квартире ни шороха, слышен звонок мобильника, на который не отвечают. Шакалов поблизости не обнаружено, датчики движения молчат. Мне войти, или сам приедешь?
– Паниковский, как всегда на высоте. Он занимается наблюдением, безопасностью и расследованиями в ордене. Паниковским его прозвали как то за то что он изображал слепого с тростью, на одном из заданий. Прозвище прицепилось, и с тех пор никто не называл его по имени. Даже Магистр.