Я обнимал и покачивал ее, как ребенка, пока она выплакивала боль, горечь и отчаяние. Через какое-то время она затихла, и я решил было, что она заснула, но Лейни посмотрела на меня опухшими от слез глазами и улыбнулась. Я поцеловал кончик ее покрасневшего носика и улыбнулся в ответ.

— Я тебе рубашку испортила, — произнесла она осиплым голосом.

— Подумаешь, рубашка. Все будет хорошо, Лейни, — сказал я, поглаживая ее руку. — Я больше беспокоюсь о тебе.

— Извини, что я напала на тебя, как сумасшедшая. Мало кто об этом знает, но на меня иногда находит. — Она стыдливо пожала плечами и потянулась к коробке с бумажными носовыми платками на столе.

Я усмехнулся.

— Это не тайна. Но, знаешь, это мне в тебе нравится.

Она слабо рассмеялась и стала вытирать мокрые от слез щеки.

— Ты давно здесь?

— Не очень. — Я забрал у нее платок и сам вытер ей лицо. — Кстати, поздравляю, что нашелся донор.

— Это ты устроил, да?

Если бы я смотрел на себя ее глазами, я казался бы себе всемогущим великаном, но я знал правду, и она тоже должна была ее узнать.

— Вряд ли это в моих силах, Лейни.

— Ерунда. Ты можешь все, Ной Кроуфорд. Это ведь ты направил сюда Дэниела. Скажешь, нет?

— Да, я просил его проследить за лечением твоей матери.

— Значит, ты по умолчанию ее спаситель. Если бы ты не вмешался, мама не получила бы донорское сердце.

Я вздохнул, взялся за ее подбородок и заглянул в глаза.

— Я не супергерой, Лейни. Но ради тебя я могу встать под пулю, или остановить поезд голыми руками, или перепрыгнуть с небоскреба на небоскреб, чтобы к тебе добраться. Все, что угодно, лишь бы ты была счастлива… потому что я люблю тебя.

— Я тебя тоже люблю, — прошептала она.

Кровь у меня вскипела, сердце раздулось так, что я испугался, как бы оно не взорвалось в груди. Она любила меня. Моя девочка за два миллиона долларов любила меня!

— Я не умею говорить так красиво, как ты, но…

— Эй, — прервал я ее, пока она не начала опять тараторить. — Это все, что мне нужно… Знать, что ты любишь меня.

Лейни закрыла глаза и медленно выдохнула. Потом открыла их, посмотрела прямо на меня и сказала:

— Ной Кроуфорд, я люблю тебя так, что сердце останавливается.

Тут уж я не удержался.

Медленно наклонившись вперед, я припал к ее нижней губе, а потом взял в свои губы для чувственного поцелуя. Она сжала в кулачках мою рубашку, когда я отклонился от нее, а потом, снова вернувшись, поцеловал еще раз и еще, каждый раз чуточку проникновеннее. Ей этого было мало, и, если честно, мне тоже. Радуясь тому, что дверь закрыта, я снял ее с колен, уложил на диван, а сам встал на одно колено между ее ног. С рвением, не уступающим моему, Лейни потянула меня за рубашку, и я лег на нее грудью.

Мы, как пара подростков, обнимались на диване в дядином кабинете, но я почувствовал необыкновенный подъем. Моя рука проползла по ее бедру, проникла под платье и вдруг резко остановилась. Что-то было не так.

Я засунул палец под эластичную полоску, оттянул ее и отпустил.

— Что это такое, мисс Талбот?

— Трусики, — задыхаясь, ответила она и начала покрывать поцелуями мою шею.

— Я знаю, что это трусики. Что они делают на тебе?

Ношение трусиков было запрещено Лейни после того, как она решила поиграть в рассерженную стерву и сожгла очень дорогую коллекцию белья, которую я для нее купил. На самом деле Лейни это сделала, потому что магазином белья владела моя бывшая любовница. Она приревновала. Но запрет на трусики никто не отменял.

— Их Полли привезла мне вместе с платьем. — Она взялась за мой зад и потянула на себя.

— Но ты же не обязана была их надевать, — заметил я и тоже взял ее за ягодицы. За голенькие ягодицы. Хорошо хоть, трусики оказались танга.

Она ахнула и выгнула спину, когда я припал губами к ее шее и начал неспешно посасывать кожу.

— Но ты же бросил меня. Правда, я и не надеялась, что ты когда-нибудь увидишь их, но все же это была маленькая месть. Да и потом, ты же разорвал контракт. — Дыхание ее сделалось отрывистым, как у меня.

— К черту контракт, ты все равно моя, — сказал я, прижимаясь к ее центру и заставляя ее застонать в подтверждение моих слов. — И ты была плохой девочкой, Дилейн.

Она оплела меня ногами.

— М-м-м, я люблю, когда ты такой властный и строгий.

Вот что мне больше всего нравилось в наших отношениях. Секунду назад мы признались друг в другу вечной любви, и вот уже страстно обнимаемся в кабинете моего дяди.

— Киса, мне сейчас ничего так не хочется, как устроить тебе наказание, но мы должны остановиться, пока можем, — сказал я, отрываясь от нее.