— Как прошел день с Полли? — спросил я, чтобы завязать разговор. И чтобы немного отвлечься — я был в пяти секундах от невероятно скорого будущего, как в прямом, так и в переносном смысле.

— С ней весело, — ответила Дилейн. — Ты оказался прав, она слишком любопытна, но тебе повезло, я тоже за словом в карман не лезу.

Она рассмеялась, но как-то сдержанно. Это было на нее не похоже, и я не понимал, как к этому отнестись. Если она начнет вести себя словно невинная овечка, я могу потерять уверенность в том, что делаю все правильно. Мне нужно было вывести ее из себя или заставить ее вывести меня из себя.

— Отлично, — сказал я быстро и тут же, без перехода добавил: — Так у тебя под юбкой ничего нет?

— Что? — Она на секунду опешила. — Э-э-э… Да. Ты же выбросил все мои вещи, помнишь? И не разрешил покупать белье, когда мы ездили с Полли по магазинам.

— Покажи, — сказал я, кивая.

— Что показать? — не без резкости в голосе спросила она.

— Свою соблазнительную киску.

Дилейн, вызывающе вскинув бровь, недоверчиво спросила:

— Ты это серьезно?

— Да, серьезно. Черт возьми, подними юбку! — Знаю, я повел себя, как последняя скотина, но мне нужно было повысить голос, чтобы вывести ее из себя.

— Ты извращенец, — процедила она, закатывая глаза, но юбку подняла и показала мою игрушку.

Дилейн смотрела на меня, словно на сумасшедшего, и, признаюсь, может, оно так и было, но выражение ее лица изменилось, когда я расстегнул брюки и вытащил своего приятеля, давным-давно готового к бою.

— Что ты делаешь?

— Иди сюда. Плюнь на него, — сказал я, не обращая внимания на вопрос.

— Я пыталасьсесть на твой член в бассейне, и ты сказал, что нам пока нельзя этим заниматься. А теперь, когда мы едем в машине, когда за этой тонкой стеклянной перегородкой сидит водитель, а вокруг ходят толпы людей, тебе вдруг меня захотелось?

— Я не сказал «сядь», я сказал «плюнь». — На ее лице проступило отвращение, и мне пришлось объясняться. Да и не хотелось, честно говоря, чтобы она посчитала меня каким-то извращенцем-фетишистом. — Мне нужна смазка.

— Зачем?

— Мой дружок стоит торчком, и я не могу тебя трахать. К тому же ты явилась с торчащими сосками и в невидимой юбке. Я больше не могу, нужна какая-то разрядка. Так что, если ты не против (и даже если против — мне начхать), делай это руками, пока я не накинулся на тебя, как троглодит. В таком состоянии я не могу даже думать ни о каком, мать его, белье.

— О, — просто произнесла она, и рот ее оставался в форме буквы О немного дольше, чем было нужно.

Я чувствовал себя грязным старикашкой, который платит за то, чтобы перепихнуться. Господи, я ведь и вправду за это платил!

— Почему просто не приказать мне отсосать? — Я всегда мог рассчитывать на то, что Дилейн своей дерзостью вырвет меня из депрессии и вправит мозги. — Ты ведь, в конце концов, заплатил кучу денег за то, чтобы я тебя ублажала.

Я усмехнулся.

— Потому что мне кажется, тебе уже нравится, когда мой приятель гостит у тебя во рту.

Она двинулась ко мне и ударила по лицу. Сильно.

Наконец-то мы к чему-то пришли.

Я поймал ее за руку, рванул к себе и развернул так, чтобы она легла животом мне на колени. Прямо перед моими глазами оказалась прелестная розовая голая попка.

— Ты забыла свое место, Дилейн, и теперь тебя нужно наказать, как непослушного ребенка.

Я замахнулся и размашисто хлопнул по цветущим ягодицам. На безупречно гладкой коже тут же проступило красное пятно в форме ладони, и я почувствовал, как у меня поджались яйца. Мать его, я поставил на ней клеймо, и будь проклято все на свете, если это не завело меня.

Она принадлежала мне.

Дилейн, задергавшись, попыталась высвободиться, но я снова шлепнул ее по заднице, наслаждаясь тем, как подпрыгнули и затряслись ягодицы.

— Сволочь! Отпусти меня! — закричала она, багровея от ярости.

— Ай-я-яй! — укорил я ее. — Ругаться нехорошими словами тоже нельзя. Плохая девочка.

Я снова хлестнул ее и потер начавшее вспухать розовое пятно. Она принялась молотить ногами, нечаянно их раздвинув, отчего мне открылся чудесный вид на ее милую киску. Я повернул кисть и хлопнул по голым губкам. Один, два, три раза. И моя непослушная девочка застонала.

— Тебе это нравится, да? — спросил я тем хрипловатым голосом, которому она, как я давно догадался, противиться не могла.

Не услышав ответа, я снова шлепнул ее по заду. А потом наклонился и поласкал отметину языком, чтобы уменьшить боль, и одновременно легонько шлепнул по складкам между ног, почувствовав, что из них начала выделяться влага. Я провел по ним подушечками пальцев, вырвав из нее новый стон, который она хотела утаить за стиснутыми зубами.

Три мокрых пальца несколько раз быстро хлопнули по ее входу, а потом двое из них вторглись внутрь.