«Я шагаю по Москве» был уже снят и практически смонтирован, когда смотревшая его на очередном этапе комиссия обратила внимание постановщиков на то, что в истории о сегодняшней молодежи не хватает поучительного момента. Данелии предложили серьезно подумать над тем, чтобы ввести в картину эпизод, в котором прозвучало бы разоблачение каких-то социально-нравственных пороков, пусть даже преподнесенных не в трагических красках, а в лирическом ключе картины. И вот буквально под лозунгом «Даешь сатиру!» возник персонаж полотер, сняться в роли которого Данелия пригласил Владимира Басова.

Почему именно Басов? Потому что, как впоследствии шутил сам Басов, «где еще они найдут второй такой нос!». Но в ироническом автопортрете режиссера – настоящая правда о том удивительном даре, которым кроме прочих наделила его природа. И этот дар – его лицо, его внешность, его пластика и речь.

Про такое лицо говорят – наградил же Господь. Именно так – наградил, вылепил по какому-то художественному наитию специально для того, чтобы играть крупным планом. Так, чтобы не отрываясь и зачарованно зритель мог смотреть в эти глаза, которые могут быть и бесконечно глубокими, и прозрачно-пустыми, переполненными невероятной по композиции гаммой чувств – от пронзительной тоски до безудержного веселья – и точечно декларирующими лозунг или знак. Басовский облик, кажется, предназначен для лицедейства – «на задачу» работают все его составные части, взаимодействие между которыми отрегулировано и сбалансировано, как в четко отлаженном механизме швейцарских часов. Ничего лишнего, все на своем месте.

«Гуттаперчевое лицо», «маска на все случаи жизни», «неповторимая личина» – какие только не пытались критики подобрать слова и выражения, чтобы объяснить этот феномен – актер Владимир Басов. Его характерное лицо, выразительная мимика и пластика «без костей», четкая акцентированная речь, неподражаемая улыбка делали любое его появление на экране заметным и запоминающимся. Его сравнивали с Бурвилем и Сергеем Филипповым. Но это сопоставление – поверхностное, внешнее. И когда в популярной в наши дни телевизионной передаче показали «двойной портрет» Басова и Филиппова, стало очевидно – они совершенно разные! Филиппов – художник резкий, силуэтно очерченный, живая карикатура, а у Басова – лиричный взгляд и проникающие в душу глаза.

Сочетание именно этих качеств – внешней «клоунады» и внутреннего лиризма – было нужно Георгию Данелии, чтобы навязываемый ему эпизод не превратился в обличительную сатиру, разрушив удивительную весеннюю атмосферу картины. И Данелия позвал Басова, который в этот момент клеил «Тишину» в монтажной, – упросил, уговорил, убедил. Увел за собой в павильон, и требуемый эпизод сняли в тот же день буквально за несколько часов. А в «Я шагаю по Москве» появился еще один замечательный персонаж.

Помните, Володя Ермаков, молодой человек, начинающий литератор, приехавший в столицу издалека – с ударной комсомольской стройки где-то в Сибири, вместе с новым знакомым Николаем разыскивает в Москве известного писателя, которому он прежде посылал на рецензирование свои первые рассказы – пробу пера и таланта, и вот теперь пришел с уже напечатанным в журнале рассказом. Появившись в квартире мэтра, Володя и Колька застают его за странным занятием – «писатель», среднего роста худощавый человек со скульптурно-выразительным лицом, вдохновенно натирает полы своей просторной квартиры. В нем на первый взгляд ничто не выдает «работника умственного труда» – «писатель» одет по-домашнему, одна штанина брюк закатана почти до колена, рубашка навыпуск, швабра в руках. И при этом он еще и вполголоса напевает – весьма музыкально и артистично – «Постелите мне степь, занавесьте мне окна туманом».

Оказывается, так «хозяин» дома «отдыхает» от праведных литературных трудов, от забот о моральном благе общества. И, разобравшись, зачем пожаловали гости, он радушно принимает их в «своем» кабинете за письменным столом на фоне книжных полок с роскошными антикварными корешками и гипсовым бюстом иронично улыбающегося Вольтера. «Писатель» широким жестом приглашает оробевших от встречи с «мэтром» молодых людей присесть и читает им пространную и довольно язвительную лекцию о том, что хорошо в литературе и чего, по его мнению, начинающему писателю делать не стоит. Он профессиональным жестом перелистывает поданный ему Володей журнал и, не досмотрев, приступает к анализу: начинает говорить – прочувствованно, страстно, «самовозгораясь» на каждом слове.

Его речь пересыпана штампами, подобными «Если можешь не писать – не пиши», «Писатель должен глубоко проникать в жизнь», «Нравятся девочки, а литература – это искусство», произносимыми столь убедительно, что сомнений в искренности говорящего даже и не возникает. «Писатель» поучал ошеломленную молодежь с жаром настоящего борца с лакировкой и конъюнктурой, говорил уверенно и убежденно, используя весь арсенал словесной демагогии.

И лишь с приходом настоящего писателя, негромко наблюдающего за происходящим, становилось ясно, что перед героями фильма и зрителями – настоящий полотер. Но полотер с такой колоритной индивидуальностью, что по сравнению с ним действительный хозяин квартиры кажется скромным, обычным человеком с ничем не примечательной внешностью и манерами. Таким, каким, наверное, и должен был быть настоящий советский писатель – нормальный труженик литературного фронта.

Басову удалось создать образ исключительный и даже немного загадочный: глядя на то, как виртуозно импровизирует его герой, хотелось понять, почему человек со столь блестящим даром мистификатора и оратора работает полотером. Поначалу просто разыгрывая молодых людей, полотер постепенно входит во вкус куража, его заносит на виражах фантазии, и, кажется, в какой-то момент он и сам начинает верить в себя – великого писателя. Басов сумел избежать пошлости и, пародируя явление, оказался выше обычной сатиры. Его герой не вызывал раздражение и неприязнь, он был обаятелен даже в своем самодовольстве и наглости.

Роль, придуманная, что называется, на ходу, и сыгранная почти спонтанно, обратила на себя внимание и критиков, и зрителей и послужила началом нового витка в актерской карьере Владимира Басова. Георгий Данелия стал своего рода «крестным отцом» Басова-актера, хотя сам Басов время от времени до этого и всегда потом играл в собственных фильмах: поначалу характерные эпизоды, а потом – роли, уже ставшие нести важную психологическую нагрузку, – резонерские, настроенческие, существенные для понимания характера главного конфликта в картине.