«Апохмела!» — по спине холодок пробежался.

— Эдвину хуже пришлось. — Всхлип куда как протяжнее. — Бедненький, даже слов нет, так весь вечер и просидел, глядя в никуда, и только мычал.

«Зависайка!»

О, Небеса Альдоры!

Плюнув на все меры предосторожности, я выскочила из туалетной и опрометью бросилась по коридору. Ночная рубашка и халат развевались, и я даже как-то не сразу поняла, что это я только проснулась, а адептки, видимо, едва с вечеринки вернулись, так как все были не в мантиях, а в платьях, черных с кружевом. Красиво, вынуждена признать, но я красный предпочитаю — цвет артефакторов.

Пробежав по коридору, я ворвалась в комнату и, прижавшись спиной к двери, внимательно посмотрела на Гобби. Мое умертвие осторожненько извлекло из кармана тоненькую булавочку с кристаллами меди, положило на стол, следом был извлечен тоненький, из единого волоса каменного тролля, браслет… И все. Молча смотрю на Гобби, он виновато на меня.

— Спотыкайка где? — простонала я.

— Иии, — пропищал Пауль, прячась под одеялом.

— Извини? — заорала я. — То есть как извини?

— О, — пропищала моя нежить.

— Норт?! — догадалась мгновенно.

— О, — подтвердил паучок.

В глазах потемнело.

— А забрать? — спросила шепотом.

Пауль расстроенно пискнул, Гобби развел руками.

— Мне конец, — простонала я.

Расстроилась жутко и пошла пить чай и учить правила, плакать и пугаться потом буду, когда от ректора приду. На кровать забралась с ногами, укуталась одеялом и услышала:

— Ыы!

Гобби указал на первый лист, где было четко выведено: «Запрещено!»

Далее под номером один значилось:

«Выражение одобрения или неодобрения преподавания ни под каким предлогом и ни в каком виде не допускаются».

— Диктатура, — заметила я.

«В зданиях, дворах и садах Некроса безусловно воспрещается студентам устройство студенческих читален, столовых, кухмистерских», — указывалось во втором пункте.

— Некроманты, — тяжело вздохнула, — а вот у нас допускался перекус на рабочем месте.

— Ыы, — вставил Гобби.

— Ну да, учитывая, что рабочее место некроманта — старые склепы, есть там не особо гигиенично, потому-то они тут поголовно тощие все. — Затем задумчиво добавила: — Или это чтобы от умертвий не сильно отличаться?..

— Ии, — захихикал Пауль.

Я же, глотая чай, принялась изучать все схемы. В принципе, сходства с правилами Академии прикладной магии было немало, но имелись и кардинальные отличия — никаких экспериментов в стенах общежитий, так же категорически запрещалось наносить физический вред соученикам. Именно физический, это подчеркивалось, то есть про моральный вред ни слова. Некрос — других эпитетов нет.

Стук в двери прервал мое изучение предмета. С некоторым удивлением взглянула на часы — шесть утра. До занятий два часа, так кто бы это мог быть? Стук повторился.

Кивнула Гобби, мое умертвие направилось к выходу, открыло дверь, получило записку, закрыло, вернулось ко мне и передало свернутый в трубочку лист бумаги. Открывала я с тяжелым предчувствием — от послания несло ароматом мужского крема для бритья, и аромат был знаком.

«Дорогая Риа».

Начало уже настораживало.

«Как твое здоровье? Как спалось?»

Холодок пробежался по спине, ну и да — ощущение грядущих проблем тоже накатило.

«Знаешь, сегодня я долго думал о тебе…».

Тьма! Тьма! Проклятая Тьма! Мне конец!

«Вспоминал твои ручки и особенно тоненькие шаловливые пальчики с коротко остриженными ногтями…»

Ну да, когтей, выкрашенных в черный цвет, нету — не некромантка я, к тому же давно привыкла к главному требованию артефакторов — никаких ногтей. Но это мелочи — он все понял!

«Твои искусные тонкие пальчики… страшно представить, на что они могут быть способны…»

Тебе лучше этого не знать, Норт, здоровее будешь. Но далее следовало:

«Полагаю, нам стоит встретиться и обсудить твои нежные пальчики еще до того, как ты отправишься к ректору, Риа».

Тьма!

Я уже боялась читать дальше. Просто боялась, но прочла.

«Четвертый корпус мужского общежития, комната 217. У тебя двадцать минут».

Ну и подпись: «Жаждущий встречи Норт Дастел».

И приписка: «Тебя пропустят, я договорился».

Послание выпало у меня из рук. Гобби нагнулся, подхватил, раскрыл, прочел и глухо зарычал. Пауль грустно сидел под одеялом. Я же начала думать вслух: