— Я маленький, но сильный. Разве ты не видел моих следов у добычи, которую терзали волки? Самые могучие звери леса и тундры оставляют мне свою долю. Я ловок, я смел, я прокладываю под снежным настом ходы, подкрадываюсь к могучим краснобровым глухарям и перегрызаю им горло. Разве это не так?

— Да, — согласился Мизинец. — Ты сказал правду. Я все это видел, я все это знаю. Но я думал, что ко мне придет Великий Ворон — покровитель моего племени…

— Души зверей и людей одинаково бессмертны. Я был поочередно и человеком, и вороном, и оленем, и росомахой. Кто бы ни был твоим духом-пособником, главное, чтобы он обладал силой. Так помни: я теперь повинуюсь тебе.

Горностай проворно соскользнул вниз и убежал.

Когда сознание вернулось к Мизинцу и он начал снова видеть обледеневшие от его дыхания стены норы и тундру, он различил на снегу четкий след горностая. Снег был истоптан: зверек долго сидел перед входом.

Мизинец вдруг понял: свершилось то, ради чего он был здесь. Дух-пособник приходил и разговаривал с ним человеческим голосом.

Тело сделалось сразу легким, голова посвежела, радость наполнила существо, и Мизинец хрипло запел. В песне было много слов о сильном и хитром зверьке горностае, чья шкурка чище первого снега. Еще пел молодой охотник про то, что у него отныне есть дух-пособник, который станет помогать ему на охоте и подсказывать мудрые решения во всех делах.

— Яй-яй-яй! Скоро придет Укушенный Морозом! Я слышу его шаги! Я помчусь в стойбище, чтобы рассказать людям о своей радости! Яй-яй-яй-яй!

Старик действительно пришел в тот же день. Был он худой и слабый и маленький, как ребенок. Снежный наст, хотя он и шел без лыж, не ломался под его ногами.

— К тебе явился дух, — глянув на лицо Мизинца, сказал Укушенный Морозом. — Я знаю. Мне рассказал об этом ветер.

— Да, ко мне пришел дух. Он принял образ горностая. Я много раз ненадолго умирал…

— Твои испытания не кончились, — сурово сказал старик. — Они только начинаются. Чем больше страдает человек, тем дальше он может заглянуть и увидеть скрытое от других.

— Что в стойбище?

Укушенный Морозом очень долго молчал.

— Пусть глаза твои расскажут тебе об этом, когда мы вернемся. Я немного отдохну, и мы отправимся в путь.

Он лег на снег и подтянул колени к груди. Дыхание старика было хриплым и холодным — снег у рта не таял.

Только на следующий день они вернулись в стойбище. Никто не вышел к ним навстречу. Жидкие дымки поднимались над жилищами, и Мизинец сразу понял, что у людей нет сил, чтобы лишний раз сходить в лес за сучьями.

— Позови людей, — велел старик. — Позови их громким голосом. Они верят только громким голосам. От этого у них начинает сильнее стучать сердце и быстрее бежит кровь по жилам.

Мизинец приложил ко рту ладони и закричал. От напряжения потемнело в глазах, и он навалился на древко копья.

Ему пришлось повторить свой зов трижды, прежде чем из черных отверстий жилищ показались первые люди. Тихий ветер, что прилетал с низовьев долины, качал их и мешал подняться на ноги. Но они все-таки поднимались. Те, у которых на это не хватало сил, ползли к нему и ложились у ног.

Укушенный Морозом обвел собравшихся взглядом.

— Здесь все, — сказал он.

Мизинец удивленно посмотрел на старика: собралось меньше половины племени.

— Остальные уже ушли к Верхним людям. Голод взял их души. Мизинец подавленно молчал. Все ждали его слов, но снова заговорил Укушенный Морозом:

— Вот к вам вернулся Мизинец. Вернулся лучший охотник и смелый воин. Все это время он разговаривал с духами, и духи признали его и не дали умереть с голода, хотя за все это время он не видел пищи и единственной ему едой был снег. Отныне духи станут помогать ему, а он научит нас, что делать и как жить дальше.

— Пусть духи пошлют нам еду, хотя бы по маленькому кусочку оленины, — заскулил Кивающий Головой. Он лежал распростертый на снегу. Лицо его сделалось совсем маленьким, а под глазами образовались большие припухлости оттого, что он пил слишком много воды.

— Где Жирный Сурок? — спросил Мизинец.

— Он умер. Все лишние в племени переселяются сейчас к Верхним людям.

— Он ушел достойно?

— Нет, — презрительно сказал старик. — Он плакал и хотел, чтобы его еще кормили.

Мизинец обвел всех глазами. Недалеко от него сидел на снегу Птенец Куропатки. Его трудно было узнать: лицо друга иссекли мелкие морщины. Рядом лежал Головач. От голода глаза его были пусты и тусклы, как весенний лед. Мелкозубую Мизинец не увидел. Она, должно быть, тоже ушла к Верхним людям.

Покрепче оперевшись на копье, еще не зная, что делать и что сказать людям, Мизинец вдруг почувствовал, как щемящая жалость к ним захлестнула все его существо и свет в глазах стал то меркнуть, то ярко загораться. Почудилось — в чаще, за спинами людей, мелькнул горностай. Мелькнул и пропал. Дух-пособник был с ним.