— Пароль? — спрашиваю.

— Откройте, — отвечают, — милиция!

Вот это пароль! Я и открыл. А вы бы не открыли? Конечно, открыл. И правда, милиция, и не одна, с соседом с третьего этажа.

— Отстаньте, — говорю, — я уже в этой фирме не работаю, я уезжаю на ПМЖ, я вообще боюсь опознавать трупы.

— Извините, — говорит молодой лейтенант. — Мы не за вами. Вы знаете, кто живет рядом с вами?

— Откуда? Его все знают: Боря Шахов, вор-рецидивист на постоянке. Он часто ко мне заходит позвонить по телефону. Вор в законе, фигура, а телефона нет. Чудно! Приходит всегда в такой детской пижамке в цветочках, под кайфом. Очень вежливый вор. А что?

— Да ничего особенного. Просто в соседней школе ночью убили сторожа. И собака привела к Боре, как всегда. Нужно делать обыск. Будете понятым.

— Не знаю… Мне квартиру оставить не на кого. И с фирмы могут позвонить.

— Это ненадолго. Сегодня праздник. Мы же тоже люди.

У Шаховых открыла Надя, Борина жена, толстая русская красавица. Толстуха всегда вызывает много вопросов. Например, с какого конца к ней подходить? Везде одинаково кругло. Надя торговала на улице от магазина, выпиливала в гирьках дырки и набивала их хлебом. Профи! Я никак не мог понять, как такая образованная женщина может жить с вором-карманником.

Но и Боря профи. Ювелир! Ездил только на такси, только на такси. В любую погоду ходил только в кожаном пальто и со всеми вежливо здоровался. Во, блин, авторитет! А жил с обыкновенной уличной торговкой-воровкой.

Брата Бори недавно подрезали в пивной. В последнее время Боря как-то загрустил, сдал и стал заходить к алкашам с четвертого этажа: мужу и жене и ихнему брату. Нет… К брату мужа его жены. Мужьями братья были по очереди, а Райка, их жена, как из фильма ужасов, женщина-вурдалак, с двумя желтыми клыками спереди. Год назад семейка выиграла «волгу» по лотерее. Я всегда знал, что им повезет, но чтобы так крупно! Бедную машину пропивали всей семьей, потом всем подъездом, домом… Когда дошло до улицы, менты тоже захотели поучаствовать и отобрали остатки выигрыша, прихватив при этом одного из братьев. Правда, ненадолго.

Так… Боря, братья и сестры алкаши, толстуха Надя и Девятое мая — День Победы. А ментовская овчарка уже хорошо знала Борю, поэтому сразу взяла след, но Надя ее разочаровала с порога:

— А Бори нет дома.

— Не страшно, — сказал литеха, — обойдемся пока без него. Гражданка Шахова, посторонитесь, пожалуйста. Обыск!

— Как же это — без хозяина? — заволновалась Надя. — Как что, так к Шаховым.

— Все претензии к собаке. Сядь на стул и не шуми. Я сказал: сидеть!

Менты прошмонали всю квартиру. На кухне, на газовой плите, в кастрюльке булькал чифирь; в ванной из-под драного тряпья менты выволокли здоровенный мешок маковой соломки; в спальне на шифоньере под офигенными оленьими рогами случайно нашли жестянку с патронами от мелкашки. Я ее первый заметил.

— А шо там, — говорю, — под рогами?

— Под твоими? — захихикал мент.

— Под моими — голова. А твои — вон на шкафу.

Меня гоняли по всей квартире. Я ж понятой, человек с понятием. Без меня они хрен чего поймут.

— Товарищ Лукацкий! Подойдите сюда, пожалуйста. Видите: в гипс заделаны лезвия от бритвы. Это, так сказать, орудие пролетариата, ими Боря подрезает лохам карманы. Тонкая работа.

— Понятые, ко мне! Вот — пачки с фенобарбиталом, бывшим люминалом. Сильное снотворное, шестьдесят шесть упаковок. На днях на углу грабанули аптеку, унесли много фенобарбитала. Вот он, голубчик. А это вообще чудо: одноразовые шприцы. У них, гадов, все есть…

— Эй! Где эта мадама? Будем составлять протокол. В последний раз спрашиваю, куда девала мужа? Я тебе счас устрою праздничный салют верхом на параше. Все, собирайся!

Я представил Надю верхом на параше, когда проходил мимо ихнего туалета. Тут я вспомнил, что с утра там не был, и дернул дверь. Дверь почему-то не открылась. Конечно, можно было пойти и к себе, но мне захотелось именно здесь, на рабочем месте. Я позвал лейтенанта.

— Командир! Я хочу в туалет, а он не открывается.

— Так он что, закрыт? Пахомыч, ты туалет шмонал? А что ж ты, кретин, туда только поссать ходишь? Ломай дверь!

Тут дверь открылась сама, как по команде. Менты шарахнулись по сторонам: кому охота погибать в День Победы? А я не успел, и прямо передо мной возник Боря в своей сексуальной пижаме. Труба! Боря низкий, широкий и весь в татуировке.

— Ордер! — заревел Боря.

Люто смотрит на меня, а наступает на сапоги ментяре:

— Где орррдер?!

— Боря! — оправдывается мент. — Ты же меня знаешь! Ну нет сейчас ордера, ты ж не фраер, сам понимаешь: сегодня праздник, все гуляют — и ваши, и наши. Счас приедет помпрокурора и нарисует тебе ордер, потерпи.

— Твою мать! — у Бори началась блатная истерика. — Шкуры ментовские! Не пущу!

Менту это надоело, мне тоже. Но менту больше.

— Эй! — крикнул он, — давай сюда понятых, будьте свидетелями. Гражданин Шахов только что бросился на меня с ножом и материт меня, офицера, как последнюю шестерку. А что это у тебя за окровавленные тряпки в углу? Ну что, Боря, приплыл?

Первой ситуацию оценила Надюха:

— Да он матерится для связки, он же по-другому не может. Посидите с его… Ой, что вы уже пишете? Это ведь сразу три года!