— Что там? Ты был у неё?

Кован перевёл уставший взгляд на Гвайр.

— Да. Танша говорит, что роды очень тяжёлые. Аррага предлагает провести ритуал Белого Медведя.

Селека изумлённо выдохнула. Она слышала о ритуалах, посвящённых кому-то из Четверых. Это делали лишь в критических ситуациях. Подобные действия могли спасти человеку жизнь, а могли и обречь его на верную смерть. Чаще боги были немилосердны, и посвящённые умирали. Только варвары из княжества Делаварфов знали секрет, позволявший значительно уменьшить шансы летального исхода. Но Селека никогда не видела этих могучих воинов вживую и даже не могла себе представить, какие способности получали посвящённые, выживая после обряда и становясь Зверьми. По слухам, они могли обращаться в животных, близких своим собственным богам — например, огромных волков ростом с человека. Но это казалось Гвайр таким фантастическим, что она не верила в это. Но… вранов тоже долгое время считали выдумкой, разве нет?

Резко поднявшись на ноги, Селека пристально посмотрела в глаза Ковану. Мужчина оставался абсолютно спокоен. Почему он позволял такому происходить там, в зале, куда отнесли молодую волчью княгиню? Неужели его устраивал тот факт, что какая-то ведьма творит тёмную магию с его будущим племянником или племянницей?

— Вы позволяете ей проводить ритуал, исход которого подвластен лишь богам? — воскликнула Селека, чувствуя, как сердце начинает бешено колотиться в груди. — Неужели тебя совершенно не волнует, Кован, что ребёнок твоей сестры может погибнуть?!

— Меня не волнует судьба волчонка, — прошипел мужчина, резко хватая Селеку за руку, которой она собиралась его ударить по щеке. — Я беспокоюсь лишь о жизни своей сестры. Ритуал не угрожает ей. Он поможет появиться ребёнку на свет… или убьёт его. Но Хильда останется жива. Для меня это главное. Я ясно выразился?

Селека впервые почувствовала силу и мощь, что волнами исходили от медвежьего князя. Кован всегда казался девушке тихим, спокойным. Как будто он не был способен спорить или возражать. Но сейчас мужчина отстаивал свою точку зрения так, словно был настоящим медведем, смотрящим на других сверху вниз. Грозный, могучий и непоколебимый. Гвайр едва заметно побледнела и, попятившись назад, с большим трудом сделала поклон. Она едва не запуталась в собственных ногах и удержалась лишь с помощью Тэйхир.

— Прошу прощения, мой господин, — прошептала Селека. — Я лишь хотела предложить вам свою помощь.

Кован пристально осмотрел девушку с головы до ног и, тяжело вздохнув, потрепал её по коротким волосам. Угроза, исходившая от него до этого, мгновенно исчезла, и Селека даже почувствовала себя несколько уверенней. Но суровые северяне продолжали пугать её. Всё здесь было каким-то… тяжёлым, грузным, и вместе с тем мощным и непоколебимым, будь то серые неприступные замки или огромные горы, тянувшиеся своими острыми пиками к самым небесам. Север не место для таких княжон, как Селека. Сколько бы Гвайр ни изнуряла себя тренировками, сколько бы она ни пыталась стать столь же выносливой и сильной, как мужчины, она всегда останется благородной девушкой, воспитанной при дворе. Максимум, на что она могла рассчитывать — это когда-нибудь выйти замуж на Тигра и стать супругой великого князя Запада. Но Ловарсы пали, их наследником был мальчишка в два раза младше Селеки. Она могла бы выйти замуж за императора — но Алак, скорее всего, уже был женат. Вести до Севера доходят слишком поздно. Но молодая воительница знала, что император или великий князь никогда не будет долго пребывать в одиночестве. Если он ещё не нашёл себе невесту, это за него сделают другие. Слишком много благородных домов Запада желали ещё больше возвыситься над остальными, и свадьба одной из княжон с Алаком была лишь вопросом времени. А Селека была здесь, на Севере. Обыкновенная девчонка, возомнившая себя могучей воительницей Света.

— Прости, я не хотел тебя обидеть, — вздохнул Кован, заметив, как исказилось лицо молодой княжны после его слов. — Я лишь хотел сказать, что доверяю Арраге. К тому же, в этом волчонке течёт и наша кровь, кровь Сатарнов. Аррага не станет вредить потомкам моего отца. Она сделает всё возможное, чтобы спасти жизнь им обоим.

— Ты ничем не сможешь им помочь, — Тэйхир вновь сидела в кресле и пристально смотрела на молодую княжну. — Я знаю, тебе хочется доказать всем, что ты настоящий паладин, но посмотри за окно — на улице ночь. Свет луны подвластен лишь волколакам, но не таким как ты. Просто доверься Арраге и жди.

Селека внимательно посмотрела за окно. Тёмные облака, прикрывавшие россыпь золотых звёзд, лениво ползли куда-то к горизонту, и большая белая луна висела прямо над замком. Девушка чувствовала на себе её пристальный взгляд. Это был не её бог. Не её Свет. Аррага называла луну Хоккелом, «слёзами волка». Селека звала солнце Каэлумом, «великим сердцем». Их боги были совершенно разными и непохожими, хоть и оба являлись Светом.

Неожиданно распахнувшиеся двери заставили всех собравшихся в зале вздрогнуть. На пороге замер Беральд — бледный, но со странной улыбкой на губах. С трудом пытаясь восстановить дыхание, он хрипло прокричал:

— Получилось!

— Живы? — охнула Селека, тут же бросаясь к Беральду. Мужчину трясло, как в лихорадке, и он едва мог говорить. Девушка заставила его сесть на скамейку, и только тогда молодой Медведь прохрипел:

— Обе! — и снова широко улыбнулся. Кован удивлённо посмотрел на брата и тоже расплылся в улыбке. Обе — значит, родилась девочка. Конечно, Хильда с нетерпением ждала наследника, даже пыталась придумать ему имя, но постоянно забывала его. Говорила, что оно вертелось на языке, но всё никак не приходило на ум. Но теперь у неё была дочь. Крепкая, здоровая дочь.

— Есть только одно «но»… — пробормотал Беральд, поднимая глаза на собравшихся. Всего одно слово — и сердце Селеки ушло в пятки. Неужели что-то пошло не так? Боги северян оказались недостаточно милосердны к ним?

Молодой Медведь не стал ничего говорить, позволяя всем узнать всё самостоятельно. Путь до зала, в который отнесли Хильду, казался бесконечно долгим, и когда тяжёлые двери распахнулись и послышался детский плач, Селека подумала, что прошла целая вечность. И мать, и дитя действительно были живы, это стало понятно ещё тогда, когда Гвайр только переступила порог. Но когда она осторожно прошла к дивану, на котором лежала Хильда, девушка поняла, что имел в виду Беральд, говоря об одном «но».