Валландер сделал паузу, но вопросов никто не задал. Сведберг высморкался. Его глаза лихорадочно блестели. Валландер подумал, что у Сведберга, наверно, температура, и ему бы следовало лежать в кровати. Однако оба они понимали, что в такой момент дорог каждый сотрудник.

— О Хольгере Эриксоне нам известно немногое. В прошлом он торговал машинами. Нажил состояние, холост, детей нет. Был одним из так называемых «местных поэтов» и, видимо, очень любил птиц.

— Есть и еще кое-что, — прервал его Хансон. — Хольгер Эриксон был известным человеком. Во всяком случае, в наших краях лет десять-двадцать назад. Его называли автомобильным барышником. Железная хватка. На дух не переносил профсоюзы. Не брезговал любым способом заработать деньги. Конфликтовал с налоговой службой и подозревался в нарушении законов. Но, насколько я помню, доказать так ничего и не удалось.

— Ты хочешь сказать, что у него могли быть враги, — подытожил Валландер.

— Наверняка были. Но это не значит, что они хотели убить его. И уж, по крайней мере, не таким способом.

Валландер решил пока не обсуждать заостренные колья и подпиленные мостки. Всему свое время. Сначала ему нужно навести порядок в своем собственном усталом мозгу. Об этом ему в свое время тоже напоминал Рюдберг. Расследование похоже на строительство. Есть определенный порядок работы, и его нельзя нарушать, если хочешь добиться хорошего результата.

— Первое, что нам нужно сделать, — это собрать как можно больше сведений о жизни Хольгера Эриксона, — сказал Валландер. — Но прежде, чем мы поделим работу, хочу рассказать, как я представляю себе случившееся.

Они сидели вокруг кухонного стола. Из окна виднелись заграждения и белый тент, развевающийся на ветру. Размахивал руками одетый во что-то желтое Нюберг — издали он напоминал пугало, стоящее в поле. Валландеру даже показалось, что он слышит его усталый и раздраженный голос. Но он знал, что Нюберг был опытным и знающим криминалистом. И руками он тоже никогда зря не махал.

Валландер почувствовал, что слушатели понемногу оживают. Это настроение ему было хорошо знакомо. Оно всегда предшествовало началу настоящей работы.

— Я думаю, дело было так, — начал Валландер. Теперь он говорил медленно, тщательно подбирая слова. — После десяти вечера в среду или рано утром в четверг Хольгер Эриксон вышел из дома. Он не стал запирать дверь, так как рассчитывал скоро вернуться. Выходить за пределы усадьбы он не собирался. С собой он взял бинокль. Нюберг сказал, что бинокль снабжен прибором ночного видения. Эриксон пошел по тропинке в сторону канавы, через которую были перекинуты мостки. Вероятнее всего, он шел на вышку, стоящую на холме по другую сторону канавы. Хольгер Эриксон очень любил птиц. Сейчас, в сентябре и октябре, перелетные птицы устремляются на юг. Я в этом не очень разбираюсь и не знаю, кто из них когда улетает. Но слышал, что в основном это происходит ночью и что, якобы, тогда можно увидеть самые большие косяки. Потому-то Эриксон и вышел ночью из дома с биноклем ночного видения. Если, конечно, он действительно вышел ночью, а не утром. Но только он ступил на мостки, как они проломились — ведь доски были подпилены заранее. Эриксон упал в канаву, лицом вперед и напоролся на колья. Там он и умер. Если даже он звал на помощь, его никто не слышал. Вы наверняка заметили, что поместье расположено очень обособленно. Не зря оно называется «Уединение».

Валландер налил себе из термоса кофе и продолжил.

— Вот как, мне кажется, все произошло, — сказал он. — Вопросов гораздо больше, чем ответов. Но из этого мы будем исходить. Убийство было хорошо спланированным. Жестоким и страшным. Нам неизвестны его мотивы, и нет версии, которую можно начать отрабатывать.

Воцарилось молчание. Валландер медленно обвел присутствующих взглядом.

Тишину прервала Анн-Бритт Хёглунд.

— Есть один важный момент. Убийца не попытался скрыть следы преступления.

Валландер кивнул. Он тоже собирался сказать об этом.

— Мало того, — сказал он. — Эта чудовищная западня свидетельствует о прямо противоположном — она должна служить для устрашения.

— Еще один псих на нашу голову свалился? — спросил Сведберг.

Все за столом поняли, что имел он в виду. Воспоминания о лете еще были свежи.

— Нельзя исключить и такую возможность, — ответил Валландер. — Мы пока вообще не можем ничего исключить.

— Мне это напоминает медвежью западню. Или что-нибудь из старых фильмов о войне в Азии. Что общего у медвежьей западни и любителя птиц?

— Или торговца машинами, — вставил Мартинсон, который все время молчал.

— Или поэта, — сказала Анн-Бритт Хёглунд. — У нас большой выбор.

Была половина восьмого. Летучка закончилась. На ближайшее время кухня Хольгера Эриксона останется местом их собраний. Сведберг поехал побеседовать со Свеном Тиреном и девушкой-диспетчером, которая принимала заказ от Хольгера Эриксона. Анн-Бритт занялась соседями Эриксона — их всех нужно было опросить. Вспомнив о письмах в почтовом ящике, Валландер также поручил ей поговорить с почтальоном. В помощь Хансону дали эксперта из группы Нюберга — они осматривали дом.

Колесо расследования закрутилось.

Валландер надел куртку и направился к канаве, ветер дул ему в лицо, трепал сложенный тент. По небу неслись рваные облака. Валландер шел, пригнувшись. Вдруг он услышал звук летящей гусиной стаи — этот звук не спутать ни с чем. Валландер остановился и поднял голову. Гусей он разглядел не сразу. Это была небольшая стая, летевшая высоко-высоко, под самыми облаками, она двигалась на юго-запад. Валландер подумал, что гуси, наверно, держат курс на мыс Фальстербу — именно туда обычно направляются пролетающие над Сконе птицы, дальше их путь лежит уже за пределами Швеции.