Значит, стартовали: два члена экипажа, три косморазведчика и я, штатный космоспасатель, как в старину у нас говаривали — и швец, и жнец, и на дуде игрец. И врач я, и аварийный ремонтник, и связист, и каратист…

Подлетели к этой планете — она тогда звалась З-дубль — Земля-дубль. Ученые подозревали, что по всем параметрам она очень похожа на Землю. Правда, точных данных не было — на таком расстоянии в оптический телескоп планету не разглядишь, судили по косвенным данным.

Значит, перешел наш "Лебедь" на круговую орбиту, нацелили мы вниз наши телекамеры. Картинки, появившиеся на экранах, нас прямо-таки потрясли. Действительно, дублер Земли: и моря, и океаны есть, и материки, и горы, и реки, леса, полярные шапки… Оттенок зелени, правда, немного не такой, как на Земле, спектрограмма это подтвердила.

Ну, как водится, отдалились мы от поверхности, перешли на стационарную орбиту, зависли над одним, подходящим вроде бы для высадки, местом. Отправили сначала туда пару роботов-разведчиков с кучей приборов-анализаторов и телекамерами. Когда они приступили к сбору и передаче данных на корабль и показали нам крупным планом, что собой представляет планета, мы развеселились, как школьники, узнавшие, что вместо уроков будет экскурсия в зоопарк.

На З-дубль атмосфера, пригодная для жизни, отсутствовали вредные поля и излучения, абсолютно — представляете, абсолютно — не было никаких микроорганизмов. Отсутствовала микрофлора, и не было признаков существования фауны — никто там не бегал, не летал, не ползал… Планета походила вблизи на ботанический сад, на созданный ландшафтными архитекторами парк, на заповедник. Деревья, кустарники, разнотравье всякое — все это на наших экранах выглядело оглушающе красиво, эстетично, романтично… не знаю, еще какой эпитет подобрать. Планета ботаников — вот как мы ее назвали.

И что удивительно: при такой ботанической и пейзажной изысканности — никаких признаков технически развитой цивилизации.

Ни сверху, с корабля, ни через камеры роботов мы не увидели ни городов, ни сооружений, ни дорог, ни сельскохозяйственных угодий.

В общем, пора было нам отправляться самим, чтобы понять, в чем там дело. Двое — члены экипажа, они же страховочная группа — остались на "Лебеде", а мы вчетвером перебрались на космобот и отчалили от "Лебедя".

Внизу, в натуре, все оказалось еще более красивым, чем на телеэкранах. Трое моих товарищей — биолог, геолог и космолингвист (специалист по контактам), — как только мы закончили возиться с разбивкой лагеря, стали бегать кругом, воздевая руки кверху то ли от восторга, то ли от изумления. Особенно поразился биолог: пышная растительность, а в почве — ни одного червя, ни одного микроорганизма! Тогда как у нас их, например, в одном грамме почвы два — три миллиарда! "Как же происходят процессы гниения?!" — кричал биолог и снова совал под объектив полевого микроскопа крупинки почвы. Геолог с остервенением бил молотком по какому-то камню и капал на осколки жидкости из разных флакончиков. А специалист по контактам рассматривал в подзорную трубу окрестности — нет ли там каких-либо разумных существ.

Моя же задача была простая: наладить телекоммуникационную связь с кораблем, обеспечить безопасность лагеря и быть в постоянной готовности оказать любую помощь косморазведчикам.

Когда стемнело, мы все четверо собрались в надувном домике, который стал нашим временным кровом, и начали совещаться. Было решено: все трое косморазведчиков на летающем вездеходе отправятся утром в сторону видневшегося на горизонте покрытого лесом холма. Он был первым в гряде, которая тянулась в направлении к горной цепи. (Геолог надеялся найти там какие-нибудь обнажившиеся слои осадочных пород, чтобы попытаться прочесть каменную летопись планеты.) Я, как полагается по инструкции, останусь в базовом лагере охранять космобот и обеспечить в случае опасности быструю эвакуацию исследовательской группы с планеты.

Не буду описывать красоту утра второго нашего дня на Планете ботаников (кстати, сутки там — 25 часов). Надо быть писателем, чтобы суметь рассказать о тамошнем восходящем солнце, облаках, раскрывающих свои лепестки необыкновенных цветах… Мои товарищи отправились в путь, решив большей частью двигаться по земле, а не по воздуху — ведь сверху не все как следует разглядишь. Ну а мне первым делом надо было немного размяться. Что ни говори, на планете сила тяжести была побольше, чем на корабле, и я приступил к комплексу упражнений, восстанавливающих форму. Вы же знаете, как ни хороши роботы, но в критических ситуациях космоспасатель все берет на себя. Когда нужно принять мгновенное решение, когда все зависит от быстроты реакции, надеяться на робота с его перебором вариантов не приходится: он всегда запаздывает.

Надо сказать, что лагерь мы расположили очень удачно: на опушке живописной рощи, неподалеку от реки, в которой, как сообщил вчера наш биолог, не было вроде ни рыб, ни микроорганизмов. Зато у берега, в воде, росли изумительной красоты цветы, похожие на наши лилии. Одним словом, хороша была планетка: в траве можно было безбоязненно валяться, воздух был напоен запахом цветов… Красота!

Набегавшись и напрыгавшись, я искупался, отдохнул, переговорил с "Лебедем" и исследовательской группой. Они разбили стоянку примерно в сорока километрах от базового лагеря, так как наткнулись там на что-то интересное. Ну что ж, пусть ребята занимаются своим делом, а я своим — и принялся за силовые упражнения. Выполнив малый комплекс, я повалился на траву и залюбовался причудливым облачком, медленно уплывающим в ту сторону, где работала группа.

И вдруг заработал приемник аварийных сигналов. Противный, режущий ухо писк, мигающая лампочка, легкие покалывания током в запястье от наручного приемника да еще робот, крякающим голосом заверещавший: "Тревога! Тревога!" — все это заставило меня подскочить и начать делать то, к чему я был подготовлен постоянными тренировками. Вызываю группу, включаю связь с "Лебедем", одновременно вытаскиваю аварийное снаряжение, готовлю ранцевый вертолет.

— В чем дело, ребята! — кричу я в микрофон и, не получив ответа, перевожу вызов их рации на автомат. А в это время заработала связь с "Лебедем". Они тоже приняли сигналы аварийного передатчика и уже привели все системы корабля в "готовность № 1".

Что случилось? Почему они молчат? Вместе с командиром корабля мы решили: я оставляю лагерь и космобот под защитой робота-охранника, а сам, по возможности не обнаруживая себя, с помощью ранцевого вертолета добираюсь поближе к стоянке и подхожу к ней пешком, а дальше действую по ситуации.

Надев ранец, я нажал кнопку выносного пульта управления, после чего должен был выдвинуться складной винт. Лампочка индикатора не зажглась, винт не вышел наружу. Что за черт! Ведь я три часа назад проверял работу летательного аппарата, и все было в порядке! Сняв ранец, я включил автомат поиска неисправностей. Он показал: все исправно. А аппарат не работал! Пришлось разобрать его на блоки и каждый проверить в отдельности. Все они действовали, представляете? А собрал воедино — опять отказ!