— Мне тоже.

Таймер мигнул в последний раз. Ставки приняты, ставки больше не принимаются.

Второго кандидата, театрально встрявшего в процесс торгов, конечно, тоже мог прислать Колян. Для пущего эффекта и чтобы лишний раз поизмываться над загнанными в ловушку частными предпринимателями. Но что-то в реакции бабуина и облике другого незнакомца отвращало от такой мысли.

Он был чуть повыше своего соперника, намного стройнее и не придерживался местной моды. Ничего лишнего — вот как можно было бы назвать его стиль. Никаких цепочек, шнурков, ремешков и пряжек: простой крой глухо застегнутого сюртука, облегающие, но не обтягивающие брюки, высокие сапоги на тонкой подошве, без каблука. Все украшение — широкий кант по швам, чуть иного оттенка, чем черная ткань костюма. Еще чернее. Но это если и удивляло после разряженных в пух и прах местных жителей, то не слишком сильно. А вот последний аксессуар…

Лица у незнакомца не было. Мутное серое марево, плотным шлемом обволакивающее голову. Наверно, основанное на том же принципе, что и капюшон моего дождевика, надежно скрывающий все, что нужно скрывать.

— Тебе бы лучше уйти, парень, — посоветовал бабуин, — а мы все сделаем вид, что тебя здесь и не было.

— Мне нужна эта работа, — глухо, без малейшего намека на эмоции повторил незнакомец.

— Все уже решено, так что отваливай.

— Таймер остановился сам.

Что ж, в наблюдательности ему точно не откажешь. А во всем остальном?

— Моя заявка поступила вовремя. Право выбора принадлежит нанимателям.

Странно, зачем он это подчеркнул? Такое ощущение, что хотел… Ага, поддержать. Ободрить.

— Они не рискнут, — торжествующе оскалился бабуин.

И он снова мог оказаться правым, потому что Миша, явно уловивший посыл, все еще медлил с принятием решения.

Но у безликого незнакомца, видимо, имелись свои мысли на сей счет и свои стратегии поведения, потому что он не стал ждать, а вытянул вперед руку со сжатым кулаком:

— Арена.

Бабуину развитие событий не понравилось, это было заметно по сосредоточенности, доселе ни разу не посещавшей клочковатую морду. И все же приказ начальства оставался приказом: как бы ни был опасен невесть откуда взявшийся противник, страх наказания пересилил инстинкт самосохранения, и по одному кулаку стукнули другим:

— Арена!

Выходили они плечом к плечу, странно, что ухитрились поместиться в арке дверного проема.

— Мне все это снится? — потер глаза Боря.

— Я же говорил, что на Сотбисе можно найти все, — шепнул Миша мне в затылок, — даже настоящего ронина! И давайте оба, пошевеливайтесь: за такие представления обычно берут большие деньги, а мы задарма посмотрим!

Можно было, конечно, напомнить доктору, что поединщики претендуют не на сердце прекрасной дамы, а на вполне реальную зарплату, но меня куда больше интересовало другое:

— Что еще за ронин?

— Да просто наемник, такой же, как все остальные, — предположил Боря, но Миша несогласно качнул бородой:

— Наемник? Все мы наемники в своем роде… но ронины — особенные.

— Что-то я ничего подобного не слышал.

— И не мог. Ты же у нас пацифист, далекий от ратных дел.

— А ты прям ходячая энциклопедия!

— У меня просто кругозор немного шире.

Хряк обиженно фыркнул.

— Чуть-чуть, — примирительно уточнил козел и продолжил: — У ронинов не бывает хозяина.

— А как же тогда с наймом на службу? Разве одно не означает другое?

— В контрактах, которые они подписывают, никогда не бывает личных обязательств. Только строго оговоренные действия обеих сторон. И ронины всегда придерживаются поставленных условий.

— А это ненормально? По-моему, как раз наоборот.

Миша вздохнул, поудобнее устраиваясь на скамье перед ареной.

— Чаще всего они служат телохранителями, то есть все время находятся очень близко к своему нанимателю. Становятся частью его жизни.

— Все еще не понимаю.

— Даже с креслом рано или поздно возникают личные отношения. Привязанность. Неосознанная, но реально существующая. А уж с тем, кто становится твоей тенью… И когда наступает такой момент, ронин уходит.

— Почему? Ведь привязанность, наверное, упрощает его работу? Возникает доверие и все такое?

— Доверие не бывает односторонним. А если участников отношений двое, это значит, что каждый из них может однажды начать хозяйничать в жизни другого.

— И это плохо?

— Как по мне, нет. Но у ронинов на это свое мнение.

Тогда понятно, к чему эта безликая маска и все прочее.

Странные правила, но почему бы и нет?

— Сейчас начнут, — пихнул меня в бок Боря, не особо прислушивавшийся к разговору, зато во все глаза следящий за событиями на арене. Видно, даже несмотря на врожденный пацифизм, происходящее все же слегка будоражило хряка. Хотя бы в плане выяснения, насколько хорош тот, кто собирается нас защищать.