— Вкусно?

На меня снова посмотрели, мигнули и скрылись из виду.

Ладно, по крайней мере, оно, кем бы ни было, разумно. Жесты точно понимает, если не слова. И в случае чего можно будет его просто-напросто отогна…

— Мя?

Из-за края стола торчали теперь уже целых три головы, причем одна — в масляных разводах.

Я перестал их считать сразу же, как они перестали помещаться вокруг стола и начали громоздиться друг на друга художественной пирамидой. Да, собственно, и некогда было заниматься такими глупостями, потому что тарелка пустела прежде, чем я успевал вылить на плиту свежую порцию теста.

Пауки-переростки были повсюду. Под ногами, обтирая голени. Под руками, толкая локти. Над головой, периодически свешиваясь и преданно заглядывая в глаза. А еще они голосили, причем на разные лады, потому что и сами оказались… Разными.

Одни — покрупнее, рыжей масти. Другие — пегие стройняшки, на мгновение замирающие всякий раз, когда перед ними ставят тарелку. Третьи, вороные — самые неугомонные, снующие по кухне взад и вперед вместе с оладьями и, кажется, играющие ими в…

— Не швыряться едой!

Стоп-кадр. Немая сцена. Вдох, выдох — и все по новой.

— Я кому сказал?

Фунт презрения.

— Ах так? Тогда брысь отсюда!

Ну да, как же, послушаются они. Хотя, если начать с заводилы… Только где ж его теперь найдешь, в этом муравейнике?

И не надо на меня с ногами забираться!

Тррринь-тинь-тинь.

Еще один стоп-кадр. Кромешная тишина, в которой раздаются шаги. Приближающиеся.

— Ай, горит-горит-горит!

И верно. Последняя партия оладушек испорчена. Негритята, годящиеся только на выкидыш.

— Где горит, многоуважаемый?

Вдвоем они смотрятся просто замечательно. Я, наверное, тоже представляю собой занимательное зрелище, потому что слесарь и кочегар, увидев меня, синхронно замирают, вливаясь в общую скульптурную группу.

Так мы и стоим, таращась друг на друга, пока взгляд Лёлика не ухватывает оладушек в лапе одного из пауков-переростков.

— Где взять?

Паук что-то верещит в ответ и нехотя протягивает свою добычу кочегару. Тот берет печеное тесто двумя пальцами, просматривает на свет, принюхивается.

— Ай, шайтан…

Рот у него гораздо большего размера, чем у многоногих коротышей, поэтому оладушек не просто исчезает, а проваливается внутрь, как в бездонную пропасть.

— Ай, шайтан!

— Смею предположить, многоуважаемый, что подобная реакция означает…

Коротыши, те, у кого в лапках еще оставались плоды моего кухонного труда, как по команде запихнули еду в себя и быстро-быстро задвигали челюстями.

— Товарищ Боллог, вас не затруднит дать некоторые разъяснения? И пожалуйста, на этот раз словами. Если можно.

— Как пожелает маэстро.

— Эти… — мохнатые затылки, шевелящиеся у меня под коленями. — Это… Они вообще кто?

— Твинчи.

— А что они здесь делают?

— Всё.

Потрясающе исчерпывающая информация. В фирменном стиле адъютанта.

— Товарищ Боллог…

— Обслуга. Чернорабочие. Гайки в ведре.

О, а вот и она, легка на помине!

— Вы, наверное, догадываетесь, что ваши слова мне ровным счетом ничего не…

В присутствии блондинки почему-то никто не хочет задерживаться: бочком к выходу отступают и Лёлик с Болеком, и пауки-переростки, да так ловко и быстро, что через полминуты в кухне не остается никого, кроме меня и моей надсмотрщицы.

— Не догадываюсь. Знаю.

Это называется «злой умысел». С которым я ни черта не могу поделать.

Она проходит, устраивается за столом, прямо напротив. Смотрит на плиту и невинно интересуется:

— В этом доме кормят всех?

Ну и что прикажете делать? Только вздохнуть и спросить:

— Оладушку?

62 часа 08 минут от перезагрузки системы

Любезная моя Катерина Матвеевна…

Тьфу.

Дорогой дневник!

Народная мудрость оказалась права. Как всегда. Чем дальше я углубляюсь в здешний лес, тем толще партизаны, которые попадаются на моем пути. То есть объективные обстоятельства.

Общение с адъютантом напоминает рыбалку в самом нудном ее воплощении, когда сначала на хлеб и все, что завалялось в карманах, выуживаешь разную мелочь, а потом насаживаешь уже ее на крючок в надежде поймать рыбку покрупнее. Одна только разница: с ихтиофауной такой метод чаще всего срабатывает, а в моем случае…

Нет, кое-какие результаты достигнуты.

Например, удалось узнать, что твинчи — побочная ветвь развития расы инчей. Правда, все стало не в пример понятнее? Вот и я о том же.