— Вот, значит, как… — ладонь императора прошлась по подбородку.

— Да, ваше величество, — канцлер довольно ухмыльнулся. — Мы поступаем правильно и удар по Ройхо не ошибка.

— А я так не считаю. Сами говорите про возможную измену Ройхо, но и вы, в таком случае, тоже потенциальный изменник.

— Как это!? — Руге вскочил на ноги.

— А вот так, — Марк с превосходством посмотрел на канцлера. — Слишком много власти сосредоточили в своих руках, господин канцлер. Значит, если рассуждать, как вы, у вас тоже имеется возможность поднять мятеж…

— Но я патриот! — канцлер сам не заметил, как перебил императора.

— А Ройхо нет? Нельзя обвинять человека огульно и не имея веских доказательств. Так всех перебить можно.

— Сравнивать меня и какого-то наглого северянина…

— Молчать! — теперь уже Марк оборвал канцлера.

Руге замолчал, и в его взгляде появилась обида, а молодой государь продолжил:

— Я принял решение, и оно будет озвучено на завтрашнем приеме. Дела по всем названным мной людям временно приостановить. До особого распоряжения. Земли графа Уркварта Ройхо выделяются из Герцогства Куэхо-Кавейр и получают статус отдельного графства, а сам он становится моим личным вассалом. Да будет так! Вопросы есть?

— За что же ему такая милость? — канцлер насупился.

— Заслужил.

Канцлер хотел сказать что-то резкое, но вовремя сдержался и, понимая, что здесь и сейчас переубедить императора не сможет, поклонился и пробурчал:

— Слово императора — закон!

Сказав это, граф хотел отступить к выходу, но Марк его остановил:

— Вы забываетесь, канцлер. Я вас не отпускал.

Словно споткнувшись, Руге замер на месте и только после этого услышал:

— А вот теперь ступайте, канцлер, и хорошенько подумайте над тем, что вы делаете. Позже мы еще поговорим о ваших грехах и проступках. Пока можете быть свободны.

"Так кто же из нас старше и опытней? — шагая к двери, думал канцлер. — Только что меня отчитали, словно мальчишку. Растет император и вскоре он станет настоящим правителем. Только нужно ли мне это? Не знаю. С одной стороны хорошо, примерно таким я хотел его увидеть, чтобы на троне не тряпка сидела, а настоящий Анхо. Однако с другой стороны это опасно, ибо придется делиться властью и можно лишиться головы".

В этот момент Руге почувствовал на себе взгляд, колючий, опасный и жесткий. Кто-то смотрел на него с превосходством и это был не Марк. При этом правая ладонь графа опустилась на левую руку и обхватила родовой серебряный браслет-оберег, а потом ему захотелось обернуться и посмотреть опасности в глаза. Однако он не посмел. Несвойственная ему, выпускнику военного лицея "Аглай" робость, сковала его, и он поспешил выскользнуть из святилища прочь.

Дверь святилища закрылась. В храме воцарилась тишина, и Марк Анхо посмотрел на того, в честь кого здесь поставили алтарь, а затем спросил:

— Скажи, а почему ты не захотел открыться канцлеру? Он твой большой поклонник, ты для него кумир и это, как мне кажется, пошло бы на пользу делу.

Иллир Анхо, первый император остверов, высокий широкоплечий мужчина в черном мундире полковника гвардии, усмехнулся и ответил:

— Нет, Марк, это лишнее. Пусть считает, что тебя навещает мощный чародей или кто-то из сильных аристократов, так проще. Император может быть только один, и это ты. Ни к чему кому-либо кроме тебя, Ройхо и ламий, знать, что я нахожусь в реальном мире. Мой удел скрываться в тени, оберегать богиню и охранять ее храмы, а все остальное на тебе. Что бы ты ни совершил, все твое, и слава, и поражения. Ну, а я буду рядом и постараюсь тебе не мешать. Согласись, такой козырь в рукаве, как полубог, не у каждого властителя есть. Вот и пусть это будет неприятным сюрпризом для любого врага.

— Благодарю, Иллир.

Полубог снова улыбнулся:

— Молодец! Наконец-то ты назвал меня по имени, а то все великий предок, да великий предок… Мелочь, а приятно. Не такой уж я старый. Мне всего-то пятнадцатый век.

Империя Оствер. Данце. 13.05.1407 г.

Все-таки хорошо иметь сильного заступника и покровителя, я говорю про моего учителя Иллира Анхо. Как ни крути, а самый, что ни на есть настоящий полубог. Без него мне бы край. Либо пришлось склоняться перед Канимами и канцлером, а потом идти по миру с протянутой рукой. Либо предстояло поднять знамя рокоша, отделиться от империи и биться против своих боевых товарищей, с которыми я делил все горести и тяжести Восточной кампании. Варианты дрянные, и меня они не устраивали. В любом случае это крушение моих планов, нищета или кровавая резня среди остверов. Но вмешался учитель, и проблема исчезла, словно ее и не было.

Лишь только мой небольшой отряд въехал в Ахвар, как дорогу нам преградили конные егеря Канимов и Рагнар Каир, мой негласный конвоир и надсмотрщик, отправился к ним. О чем он разговаривал с командиром патруля, могу только предполагать, а когда бравый полковник вернулся, то выглядел он растерянным и отозвал меня в сторону.

Мы отъехали, и главный диверсант Канимов сказал:

— Не знаю, в чем дело, Уркварт, но отныне семья Канимов не имеет к тебе никаких претензий, а герцог Куэхо-Кавейр освобождает графа Ройхо от вассальной клятвы и теперь ты личный вассал государя императора. Ты понимаешь, что происходит?

Я-то понимал, но откровенничать с человеком, который называл себя моим другом, а потом по воле великого герцога едва не стал врагом, не собирался. Поэтому покачал головой и ответил:

— Нет. Я не в курсе.

Рагнар шмыгнул носом, оглянулся на поджидавших его егерей и протянул мне ладонь:

— В таком случае, давай прощаться, Уркварт. Очень хорошо, что мы расстаемся без вражды, я рад этому и прошу тебя не таить на меня обиду. Сам понимаешь, я воин великого герцога и выполнял его волю.