Он заворчал — будто вздох страдания в исполнении Сэма Райли.

— Я знал, что ты это скажешь. Но как ты попадешь туда? Как вытащишь ее? Черт, даже если мир вдруг расщедрится на чудеса и тебе удастся это провернуть, где ты спрячешь ее от Элигора?

— Да, я понимаю, что эта идея неидеальна. Но я надеялся, что ты поможешь мне прояснить хотя бы некоторые моменты.

Он снова заворчал. Я словно сидел возле гиппопотама.

— Дружище, моего опыта тут явно недостаточно. Но ты ведь согласен, что Бобби Доллар отправляется в Ад — это глупая идея? Отлично. Потому что ты не продержишься там и десяти секунд.

— А как насчет тех тел, к которым у тебя есть доступ? У вас в Третьем пути?

— Кифа, кем бы он или она ни был, дал мне доступ только к телу, которое поможет вроде бы законно провернуть дело с Волхвами. — Волхвами называли группу ангелов-отступников, которые набирали души для Третьего пути — загробной жизни не в Аду и не в Раю. — Пытаться попасть в Ад в обличье преподобного Мубари ничуть не лучше, чем с твоим собственным жутким личиком. Мы говорим об Аде, Бобби, а не о Диснейленде. — Он посмотрел на меня так, что я должен был бы убежать домой в слезах. — Даже если ты найдешь тело, как ты попадешь внутрь?В Аду много врат, но еще больше стражей. Заскучавших, подлых стражников, которые при жизни были убийцами-психопатами, но теперь им даже Ад не страшен. Ведь они уже там, понимаешь? И они главные!

— Да, да, я все понимаю. Хватит уже об этом. Я что-нибудь придумаю.

— Бобби, многие проблемы начинаются именно с этих слов, но я подозреваю, что в этой ситуации ты особенно облажаешься даже по твоимстандартам.

Сэмми поднялся, оставил мне номер телефона, на который можно было не боясь оставлять сообщения, не прибегая к дурацкой маскировке, и ушел. Я немного посидел, размышляя и попивая пиво.

Я вычеркнул из списка вероятных помощников и Сэма, и сестер Соллихалл, так что, если я действительно хотел пробраться в Ад, надо было найти другой способ. Я предположил, что Обломыш может мне помочь, но проблема была в том, что я и так собирался задать ему дорогостоящий вопрос об «улыбающемся убийце». Ведь меня могли заколоть в глаз намного скорее, чем психопаты-стражники из Ада получат свой шанс выбить из меня дух, а возможности заплатить Обломышу за двавопроса у меня не было.

В любом случае было до боли ясно (и дорого), куда я собирался отправиться дальше.

Мне нравится водить. Прежде всего, это позволяет мне достаточно отвлечься, чтобы развеять мозги и поразмышлять. Если меня просто попросят присесть и подумать, то все, о чем я смогу думать, будет «я уже устал сидеть», но за рулем машины, автоматически следя за дорогой, я даю своим мыслям свободу. К тому же за рулем мои размышления никто не прервет, ну если только меня не попытаются вызвать мои боссы или очередная адская тварь не попытается уничтожить меня. Я был уверен, что мне никто не позвонит, так как я был отстранен от работы, а «улыбающийся убийца» сможет догнать меня на шоссе, только если найдет нечто пошустрее своего фургона. Так что я поехал в северном направлении, размышляя.

Конечно, Сэм был прав: сама идея проникновения в Ад была настолько идиотской, что никто в здравом уме даже не подумал бы об этом. Не просто так мы боремся с Адом уже миллион лет или больше, и причиной тому точно не разногласия по поводу их национального гимна. Они желали уничтожить нас и каждый чертов день старались сделать это. Проникнуть в это место — ну, все равно что еврей полезет в Бухенвальд. Это можно осуществить, но что делать дальше, попав туда?

Но у меня было не так много вариантов. Даже не отправляясь туда, я все равно должен был разобраться с «улыбающимся убийцей», справиться с которым, несмотря на его относительно малый размер и странный выбор оружия, оказалось чертовски трудно. Серьезно, как убить того, кто уже был мертв дважды?

С этими радостными мыслями и под аккомпанемент поразительной гитары Джеймса Элмора, [12] доносящейся из колонок, я ехал на север через пустынные земли и мелкие поселки, расположенные вдоль полуострова между Сан-Джудасом и Сан-Франциско, по направлению к индустриальным развалинам на границе с районом Бэйвью на юге Сан-Франциско. Я не знал, где именно можно найти Обломыша, но мне было известно, что он находится в этой не самой прекрасной местности под обломками бетона. Именно в Бэйвью поселились все черные рабочие верфи, да так и остались там, когда работа приостановилась — экономика и расовые предрассудки не позволяли им перебраться куда-то еще. Это было бедное поселение; хорошее определение ему дали жители других районов — убежище для старых и уязвимых. Что, я думаю, и стало причиной, по которой Обломыш не покидал это место.

Я заметил первую часть предупреждающего граффити на бетонной подпорке, оно было похоже на вертикальный ряд букв D или же на вид хора беременных из космоса.

Конечно, это были все же не D, а B, обозначавшие Обломыша, [13] а значит, я шел в верном направлении. Это был его непонятный способ саморекламы. У него не особо много клиентов, но тем, кому он нужен, он нужен оченьсильно, поэтому он и делает подобные «вывески». Я припарковался, закрыл машину, проверил, что закрыл ее, и затем двинулся вперед пешком в поисках большего скопления BB-надписей.

Наконец где-то к северу от парка Бэйвью я заметил три граффити на одном углу под автострадой. Что еще важнее, рядом с ними на бетонном обломке, скребя монетки о дорожную опору, сидел мальчишка лет одиннадцати, афроамериканец. Краем глаза он следил, как я подхожу к нему, явно пытаясь понять, представляю ли я опасность.

— Привет, — сказал я, когда между нами оставалось метра три. — Я ищу Обломыша.

Мальчишка одарил меня быстрым взглядом, который явно говорил «что-то не верится»,и продолжил играться с монетками.