– Он не отец, он отчим, – сказал Ниндзя. – Она его зовет Ящик.

– Какая, в ж…у, разница? – сказал Берц.

Они с Лопухом провели настоящее расследование, угробили на это целых два дня. Телефонный справочник «Мой Тиходонск», электронная база данных «Мобилкома», даже службу горсправки подключили! Вычислили Цифру, ёханый бабай!

– Он вчера вечером с колесом что-то делал… Я видел, как он из багажника ружейный чехол доставал, чтобы к домкрату добраться… – Берц наклоняется, сплевывает шелуху от семечек вниз, на асфальт. Шелуха летит, кружась, черно-белыми вертолетиками.

Они на крыше трансформаторной будки. Мягкий, нагретый за день гудрон липнет к подошвам, крыша мелко вибрирует от бурлящего под ней электричества, как крышка кастрюли с борщом. Высота где-то с двухэтажный дом, весь двор как на ладони. Зато самих их не видно из-за растущих рядом тополей. Судя по кучам мусора, местные здесь, на крыше, киряют, жарят шашлыки, чуть ли не именины справляют…

– Никто не станет хранить ружье в багажнике, – сказал Ниндзя. – У охотников, я слышал, сейфы специальные, железные…

– Насрать на твои сейфы, – фыркает рядом Лопух. Он совсем не умеет жрать семки, мокрая шелуха прилипла к подбородку, он ее даже не убирает. – Мой дед тоже охотник был, на Зеленый ходил, на уток. У него по всей хате ружья валялись – двустволка и берданка, какой, к фигу, сейф? И у всех так, не только у него одного!

Лопух энергично почесал глаз, над веком осталась шелуха. Когда глаз открыт, она не заметна, а когда моргнет – мелькает черная точка. Хочется протянуть руку и снять ее, чтобы не действовала на нервы, и вообще послать Лопуха подальше. Но Ниндзя сдерживается.

– Так то в хате! А это – багажник, машина, это – улица, ёханый бабай! Вон, я тебе этот багажник маникюрными ножницами открою, хочешь?

Берц и Лопух обмениваются взглядами. Пауза. До них доходит. Им нравится ход его мыслей. Ружье – это даже лучше, чем отнять четыре тысячи у какого-то козла возле банкомата…

– Хочу! – хором говорят они.

Но радоваться рано.

– «Сигналку» сперва отключите, – говорит Ниндзя. – Тогда я вам не то что ножницами, пальцем открою!

– А двадцать первым пальцем откроешь? – интересуется Лопух.

И ржет. Удивительно здоровое чувство юмора.

– Только тебе по лбу, придурок.

Тема резко затухает. С «сигналкой» никто из них дела не имел. Впрочем, как и с ружьями.

– А вон ее окна, зацени, – Берц показывает пальцем. – Шестой этаж. Синие занавески и голубые – зал и кухня. Видишь? А правее – ее спальня. Вообще никаких занавесок. Мы с Лопухом вчера… Бл-и-иин…

От избытка чувств он осекается, мучительно вздыхает и скалит зубы.

– Чего вы вчера? – напрягается Ниндзя.

– Представляешь, она из душа только вышла… Халат вот посюда, – Берц уверенно отсекает ладонью где-то в районе паха. – Наверное, эпиляцию делала, или что там еще… И вот картина: встала перед зеркалом, халат скинула, рассматривает себя так и сяк… Чуть не раком становится… Мы тут с Лопухом стоим такие, глаза по пять копеек… Я уже думаю: бля-бля-бля, иди ты, дура, иди, одевайся, пока я тут не кончил…

– А у меня в штанах все набухло, – пожаловался Лопух.

Ниндзя посмотрел на него и облегченно вздохнул.

– П…те и не краснеете, дрочилы.

– Чего это п…м? – удивился Лопух.

– Не верит, ёксель! – удивился Берц.

– Слишком много слов, пацаны, – сказал Ниндзя. – А если бы что-то было, вы бы мобильники свои обтруханные сразу подоставали и все засняли. В режиме «дрочащей камеры». Дошло?

Лопух озадаченно моргнул, мелькнув черной точкой на веке. Как будто у него там еще один глаз, неживой.

– Так это… У меня зарядка закончилась просто…

– Я Цифру на пляж позвал, – оборвал его Берц и зло сплюнул. – На Кумженку. Завтра. Сказала, что придет.

Он вызывающе посмотрел Ниндзе в глаза, шумно потянул носом и сплюнул еще раз.

– Просила, чтобы я был один. Вот так. И чтобы пойла принес холодного. Скажешь, опять п…жу?

– Конечно.

Ниндзя растянул губы в улыбке, но внутри почувствовал холодную острую сталь. Кривой клинок вошел глубоко, до самой рукоятки, проткнул сердце, раздробил позвоночник и вышел со стороны спины, выломав лопаточную кость. Берц еще пошуровал туда-сюда, словно прочищая рану, потом медленно извлек катану, дружески подмигнул Ниндзе и облизал окровавленный клинок… Самурай хренов!