— Ничего серьезного?! — воскликнул Енох. — Да я в буквальном смысле вижу тебя насквозь!

— Ну, разве что немного саднит, — призналась она. — Но буквально через пару дней все заполнится. Такие раны всегда затягиваются.

Енох захохотал, как безумный.

— Такие раны?

— Во имя всего странного, — тихо произнес Миллард. — Вы ведь понимаете, что это означает, верно?

— Она одна из нас, — кивнул я.

У нас были вопросы. Множество вопросов. Эсме уже не плакала навзрыд, и мы набрались смелости их задать.

Осознавала ли Сэм то, что она странная?

Она знала, что не такая, как все, но впервые услышала термин «странная».

Жила ли она когда-нибудь в петле?

Не жила («В чем?»), и это означало, что ей именно столько лет, на сколько она выглядит. («Двенадцать», — сообщила нам она).

За ней никогда не приходили имбрины?

— Кто-то когда-то заходил. Говорил, что где-то живут такие люди, как я, но, чтобы присоединиться к ним, мне пришлось бы бросить Эсме.

— Может, Эсме умеет… что-нибудь делать? — спросил я.

— Я умею считать от ста обратно голосом утенка, — пробормотала Эсме, чередуя слова с громким шмыганьем носом, и тут же закрякала, демонстрируя свой талант: — Сто, девяносто девять, девяносто восемь…

Продолжить ей не позволил вой сирены. Он был необыкновенно пронзительным и быстро приближался. В переулок влетела карета скорой помощи. Ее фары были затемнены так, что свет едва пробивался наружу. Машина резко затормозила рядом с нами, и из нее выскочил водитель.

— Кто-нибудь ранен? — спросил он, подбегая к нам.

Он был одет в «жеваную» серую форму и такую же мятую каску. Казалось, его переполняет энергия, хотя, судя по осунувшемуся лицу, он не ложился спать уже несколько дней.

Его взгляд упал на дыру в груди Сэм, и он остановился как вкопанный.

— Бог ты мой!

Сэм поднялась со словами:

— Да ничего страшного! Я в порядке!

Чтобы продемонстрировать, насколько она в порядке, она несколько раз вставила в дыру кулак, а потом подпрыгнула на месте.

Медик упал в обморок.

— Хм, — пробормотал Хью, потрогав лежащего на земле мужчину ногой. — Я думал, эти ребята покрепче.

— Поскольку он явно непригоден к службе, — провозгласил Енох, — я предлагаю одолжить у него машину. Кто знает, куда сейчас полетит этот голубь? Если мисс Королек находится далеко, то пешком мы будем идти к ней всю ночь.

Гораций, который сидел на обломке разрушенной стены, вскочил на ноги.

— Отличная идея! — воскликнул он.

— Это идея, достойная порицания! — возразила Бронвин. — Скорую помощь красть нельзя. Она нужна раненым!

— Мы и есть раненые, — заныл Гораций. — Она нужна нам!

— Это совсем не одно и то же!

— Святая Бронвин! — саркастично воскликнул Енох. — Тебя так тревожит благополучие нормальных людей, что ты готова рискнуть жизнью мисс Сапсан. Только ради спасения нескольких человек? Тысяча нормальных людей не стоит одной имбрины! Или, если уж на то пошло, одного из нас!

— Как ты можешь говорить такое в присутствии… — ахнула Бронвин.

Сэм вплотную подошла к Еноху, и выражение ее лица не предвещало ничего хорошего.

— Послушай меня, мальчик, — произнесла она. — Если ты намекаешь на то, что жизнь моей сестры ничего не стоит, мне придется тебя избить.

— Прости, если я задел твои нежные чувства, — от отчаяния повысив голос, ответил Енох, — но ты никогда не видела имбрину, никогда не жила в петле, и поэтому тебе не понять, что все это, вот в этот самый момент, строго говоря, нереально.Это все прошлое.Жизнь всех нормальных людей этого города уже прожита. Их судьбы предопределены, сколько бы карет скорой помощи мы ни украли! Поэтому, все это, черт побери, действительно не имеет значения!

На лице Сэм отразилась растерянность, но она промолчала, хотя не перестала злобно коситься в сторону Еноха.

— Все равно, — упорствовала Бронвин. — Мы не должны причинять людям страданий. Мы не можемзабрать скорую помощь!

— Все это просто замечательно, — вмешался Миллард, — но необходимо подумать и о мисс Сапсан! У нее осталось не больше дня.

Похоже, мнения нашей группы разделились. Одни считали, что надо ехать на скорой помощи, другие — что следует идти пешком. Поэтому мы решили проголосовать. Сам я был против угона машины, но в основном из-за того, что дороги были изуродованы воронками и я понятия не имел, как по ним ехать.