«Оставайся на месте. Я сам справлюсь! – взвизгнул он и вмиг бросился кружиться. – Ты не убежишь от меня! Давай, сдавайся!»Я недолго смотрел, как он играет, потом вздохнул. Возможно, я тоже хотел бы быть таким же глупым. Насколько проще была бы тогда жизнь… только вдвое скучнее. Танцор на экране закончил выступление и уходил со сцены под шквал оваций. Я знал, что петь я не смогу. Собачьи песни звучат отвратительно. Но танцы заворожили меня. Я подумал о том, что сказала мне мама. В тот день, посмотрев вместе с Пенни дневное шоу, я понял, что мне надо делать, чтобы стать самим собой.

Я научусь танцевать! Может быть, этим я завоюю чье-нибудь сердце и найду себе дом. Я подумал, что неуклюжесть – это то, что я смогу преодолеть. Пусть это кажется невозможным, но у меня есть мечта, за которой я и буду гнаться. В отличие от своих братьев и сестер, которые помешаны на собственном хвосте, я уж не упущу свою добычу.

2

А знаете ли вы, что порода пуделя была выведена для охоты? Нет, правда! Не смейтесь! Они выглядят так, будто умеют только гарцевать, как лошади, но они очень сильны и выносливы.

Все мы, щенки и мама-собака, жили на нижнем этаже, а лестница наверх была закрыта от нас детскими воротами безопасности. Мои братья и сестры довольствовались кухней и гостиной, где играли в свои игры – кстати, они изобрели новую, которая называлась «атака на обивку». Я же жил теперь в грезах о танцах. В своих мечтах я был уже звездой. Но как только я закрывал глаза и давал волю воображению, надо мной начинали смеяться.

«Вот он опять начинает!» – заметил мой брат, когда я покачивался вперед-назад под музыку, которая звучала в моем мозгу. Я был счастлив и, ничего не замечая, помахивал в такт песне хвостом, пока кто-то не поддался искушению и не набросился на него.

«Эй, это мой хвост! – простонал я, выбираясь из-под куча-мала, которую устроили щенки. Их инстинкты опять заставили их проявить лучшие собачьи качества. – Успокойтесь, пожалуйста».

«Но кто-то должен был поймать этот хвост, – сказал мне старший братец, вытягивая меня наверх. – Это по правилам».

«Каким правилам?» – я забился в угол, зажав хвост между задних ног.

«Собачьи правила, – произнес он. – Ты разве не знаешь? Еда на полу – это законная добыча. Диван – для сна, когда Пенни не смотрит. Почтальон будет грустить, если не залаять на него утром… а хвосты, если за ними не гоняться, отвалятся».

«Да нет же, – озадаченно взглянул я на брата. – На самом деле?»

Он показал мне свой хвост.

«Что, хочешь рискнуть?»

Я поразмышлял минуту, но потом махнул лапой.

«В этом доме одно правило – нам нельзя подниматься наверх».

Теперь была его очередь удивиться.

«Что ты имеешь виду? Наверх – это на улицу?»

«Нет, туда, куда ведут ступеньки», – ответил я, показав на коридор. Он с опаской посмотрел на меня, как будто я внезапно превратился в одного из этих лысых псов с рыбьими глазами.

«Ты уверен, что наверх – это не наружу? Потому что наружу запрещено, – сказал он. – Когда нас разберут по нашим новым домам и свозят к ветеринару для последних прививок, только тогда мы увидим большой мир. До этого мы можем только принести оттуда блох, вирусов и глистов. Щенку, ступившему за порог, грозит смерть!»

«Наверх – это не наружу, – разуверил я его. – Это лишь другая часть дома, которую нам не разрешают обнюхать».

Брат повернулся мордой к двери.

«Наверху – звучит здорово, – произнес он, обращаясь к братьям и сестрам. – Эй, ребята! Эти ступеньки за дверцами – кто знает, куда они ведут? Мы должны проверить».

«Нам туда нельзя, – прошипел я, призывая его вести себя потише, чтобы Пенни не услышала всю эту возню. – Это запрещено».

Мой старший братец бросил взгляд на щенков.

«Ах, так! – сказал он, поворачиваясь ко мне. – Значит, ты боишься?»

«Нет, – быстро отозвался я, зная, что все смотрят на меня одного. – Ничего я не боюсь».

Он кивнул, как будто он услышал достаточно.

«Рад это слышать, – сказал он. – Пес, который хочет танцевать – это одно. Пусть это останется нашей тайной. Но пес, который трусит – это слабак, и тот, кто пожелает взять его к себе, пожалеет об этом».

«Я знаю», – занервничал я.

Мой брат был добряк, и он вовсе не хотел нарочно задеть меня. Но я чувствовал себя неуютно из-за взглядов других щенков. Чтобы разрядить обстановку, я огляделся и принял удивленный вид.

«Не смотри сразу, – сказал я очень тихо. – Но я только что видел, как твой хвост пошевелился».

«Точно? – братишка поднял брови. – Ты не шутишь?»

Я снова заглянул ему за спину.

«Точно, он вернулся, – ответил я ему. – Хочешь, чтобы я его достал?»