– Я сам ношу знамение креста, и мне не пристало говорить об этом, - сказал Бриан де Буагильбер,- но кому же другому отдать пальму первенства среди крестоносцев, как не рыцарям Храма - верным стражам гроба господня!

– Иоаннитам,- сказал аббат.- Мой брат вступил в этот орден.

– Я и не думаю оспаривать их славу,- сказал храмовник, - но…

– А знаешь,дядюшка Седрик,- вмешался Вамба,- если бы Ричард Львиное Сердце был поумнее да послушался меня, дурака, сидел бы он лучше дома со своими весёлыми англичанами, а Иерусалим предоставил бы освобождать тем самым рыцарям, которые его сдали.

– Разве в английском войске никого не было,- сказала вдруг леди Ровена, - чьё имя было бы достойно стать наряду с именами рыцарей Храма и иоаннитов?

– Простите меня, леди,- отвечал де Буагильбер,- английский король привёл с собой в Палестину толпу храбрых воинов, которые уступали в доблести только тем, кто своею грудью непрерывно защищал Святую Землю.

– Никому они не уступали,- сказал пилигрим, который стоял поблизости и всё время с заметным нетерпением прислушивался к разговору.

Все взоры обратились в ту сторону, откуда раздалось это неожиданное утверждение.

– Я заявляю,-продолжал пилигрим твёрдым и сильным голосом,- что английские рыцари не уступали никому из обнаживших меч на защиту Святой Земли. Кроме того, скажу, что сам король Ричард и пятеро из его рыцарей после взятия крепости Сен-Жан д'Акр дали турнир и вызвали на бой всех желающих. Я сам видел это, потому и говорю. В тот день каждый из рыцарей трижды выезжал на арену и всякий раз одерживал победу. Прибавлю, что из числа их противников семеро принадлежали к ордену рыцарей Храма. Сэру Бриану де Буагильберу это очень хорошо известно, и он может подтвердить мои слова.

Невозможно описать тот неистовый гнев, который мгновенно вспыхнул на ещё более потемневшем лице смуглого храмовника.Разгневанный и смущённый, схватился он дрожащими пальцами за рукоять меча, но не обнажил его, вероятно сознавая, что расправа не пройдёт безнаказанно в таком месте и при таких свидетелях. Но простой и прямодушный Седрик, который не привык одновременно заниматься различными делами, так обрадовался известиям о доблести соплеменников, что не заметил злобы и растерянности своего гостя.

– Я бы охотно отдал тебе этот золотой браслет, пилигрим,- сказал он,- если бы ты перечислил имена тех рыцарей, которые так благородно поддержали славу нашей весёлой Англии.

– С радостью назову их по именам,- отвечал пилигрим,- и никакого подарка мне не надо: я дал обет некоторое время не прикасаться к золоту.

– Хочешь,друг пилигрим,я за тебя буду носить этот браслет?
– сказал Вамба.

– Первым по доблести и воинскому искусству, по славе и по положению, им занимаемому,- начал пилигрим,- был храбрый Ричард, король Англии.

– Я его прощаю!
– воскликнул Седрик.
– Прощаю то, что он потомок тирана, герцога Вильгельма.

– Вторым был граф Лестер,-продолжал пилигрим,- а третьим- сэр Томас Малтон из Гилсленда.

– О, это сакс!
– с восхищением сказал Седрик.

– Четвёртый - сэр Фолк Дойли, - молвил пилигрим.

– Тоже саксонец, по крайней мере с материнской стороны,- сказал Седрик, с величайшей жадностью ловивший каждое его слово. Охваченный восторгом по случаю победы английского короля и сородичей-островитян, он почти забыл свою ненависть к норманнам.- Ну, а кто же был пятый?
– спросил он.

– Пятый был сэр Эдвин Торнхем.

– Чистокровный сакс, клянусь душой Хенгиста!
– крикнул Седрик.
– А шестой? Как звали шестого?

– Шестой,- отвечал пилигрим,немного помолчав и как бы собираясь с мыслями, - был совсем юный рыцарь, малоизвестный и менее знатный; его приняли в это почётное товарищество не столько ради его доблести, сколько для круглого счёта. Имя его стёрлось из моей памяти.

– Сэр пилигрим,- сказал Бриан де Буагильбер с пренебрежением, - такая притворная забывчивость после того, как вы успели припомнить так много, не достигнет цели. Я сам назову имя рыцаря, которому из-за несчастной случайности- по вине моей лошади - удалось выбить меня из седла. Его звали рыцарь Айвенго; несмотря на его молодость, ни один из его соратников не превзошёл Айвенго в искусстве владеть оружием.И я громко,при всех, заявляю, что,будь он в Англии и пожелай он на предстоящем турнире повторить тот вызов, который послал мне в Сен-Жан д'Акре, я готов сразиться с ним, предоставив ему выбор оружия. При том коне и вооружении, которыми я теперь располагаю, я отвечаю за исход поединка.

– Ваш вызов был бы немедленно принят, - отвечал пилигрим, - если бы ваш противник здесь присутствовал.А при настоящих обстоятельствах не подобает нарушать покой этого мирного дома, похваляясь победою в поединке, который едва ли может состояться. Но если Айвенго когда-либо вернётся из Палестины, я вам ручаюсь, что он будет драться с вами.

– Хороша порука!- возразил храмовник.- А какой залог вы мне можете предложить?

– Этот ковчег,- сказал пилигрим, вынув из-под плаща маленький ящик из слоновой кости и творя крёстное знамение.- В нём хранится частица настоящего креста господня, привезённая из Монт-Кармельского монастыря.