Шрифт:
Барасенко. На однолюба не похож.
Себаков. Не распространяйся только… Тут на днях пикничок организовали. Мы с Андреем и бабенка одна.
Барасенко. Кто?
Себаков. Из нашей конторы. (Смеясь.) Ты представляешь, он ведь чуть не женился. Ну да. Всех к черту: Любку, Катьку… Один свет в окошке – она. Плакал, донимал ее, где она была раньше. Ну, чтоб угомонился, пришлось накачать его. А утром не мог понять – кто такая.
Барасенко. Я, по-моему, сегодня тоже перебрал.
Себаков. Интересно, как он с Любкой расхлебываться станет?
Барасенко. Э-э. Люба тоже времени зря терять не будет. (Оба смеются.) Ей-богу, нельзя же быть такой тряпкой. Как хочет, так и вертит им.
Себаков. Когда к нам на студию пришел, я думаю: «Этот своего не упустит». Да еще с таким толкачом – Байковым. В газете, слышал, он умел разворачиваться. Ну, думаю, спрятался за ширмочку. Знаешь, как бывает: ни во что не вмешиваюсь, со всеми добренький, интеллигентный. А потом смотрю – нет. Такой уж есть. Но вот тоже… Что лучше: или быть такой амебой или, все-таки, хоть как-то устраиваться? Хорошо, до сих пор мама с папой деньги шлют, ну а дальше?
Барасенко. Кстати, своеобразный вид паразитизма. Работать не устраивается, занял у нас пятьдесят рублей, а из каких фондов отдавать будет – непонятно.
Себаков. Книги может продать.
Барасенко. Тридцать рублей предлагал за Пастернака – не отдает.
Себаков. Хочешь, устрою?
Барасенко. Серьезно?
Себаков. Хочешь?
Барасенко. Сколько?
Себаков. Ну не дороже тридцати.
Барасенко. Договорились. Спасибо, Витя.
Себаков. Обмоем это дело. (Наливает вина.)
Барасенко. Мне много…
Себаков. Давай-давай, не умрем.
Барасенко. Я думаю. (Пьют.) Может быть, это не совсем хорошо, но знаешь, Витя… Он меня раздражает.
Барасенко явно пьянее Себакова.
Себаков. Понятно. Долин?
Барасенко (кивнув). Говорил он о своей штуке?
Себаков. О какой?
Барасенко. Что сверхплотность – это вакуум, что естественное состояние – отдых, а не работа…
Себаков (поморщившись). А-а.
Барасенко. Я, что ли, за него буду работать? А он ведь так и живет, и хорошо ему. Ты тоже мог бы так жить, правильно? Я, да все. Такой девочкой, как Катюша, и я с удовольствием покормился бы. Правильно? И плевать нам на верность… Да?
Себаков. Какой разговор.
Барасенко. С какой стати я должен выслушивать его философские измышления, соглашаться?..
Себаков. Зачем соглашаться?
Барасенко. Обижается.
Себаков. Ох, эти обиды. Било его мало. Даст бог, Люба его обучит жизни.
Барасенко. Не-ет, таким клоуном я не хотел бы быть. Как он не видит? Она же изменяет ему по-страшному.
Себаков (улыбаясь). Вы мне рассказываете?
Барасенко. Серьезно?!
Себаков (ухмыльнувшись). Гм-м. Причем инициатива, поверь, была не моя.
Барасенко (поднимая бокал). За клоуна с рогами.
Себаков. Пусть живет.
Пьют.
Входят Долин и Вика. Они несут гитару.
Поют:
Мы едем, едем, едемВ далекие края,Хорошие соседи,Счастливые друзья.Тра-та-та, тра-та-та,Вышла кошка за кота и т. д.Долин (подавая гитару Барасенко). Рыцарь, ударь по струнам.
Барасенко берет гитару, Долин лихо запевает, все подхватывают. Себаков и Барасенко пританцовывают.
Приморили, братцы, приморили!Загубили молодость мою.Золотые кудри поредели,Знать, на краю пропасти стою!Ю-ю-ю!Катя, повесив полотенце на спинку стула, уходит. Долин, заметив это, идет за ней. Освещается прихожая.
Катя. Андрей, где моя сумочка?
Долин. Катюша, милая…
Катя. Мне надо идти.
Долин. Ну-ка подожди. Что случилось?
Катя. Не надо. Пусти, я пойду.
Долин. Да что с тобой?
Появляется Себаков.
Себаков. Катенька! Вы куда?
Молчание. Долин пытается снять с Кати пальто.
Катя. Не надо! До свидания.