Выше мы уже отмечали, что еще в 20-е годы прошлого столетия в политический обиход вошел термин «корпоратизм» . Он появился в Италии, тогда под ним подразумевался равноправный альянс государства и корпораций, причем под корпорациями понимались не только компании и банки, но также иные институты, представляющие интересы разных слоев общества (в первую очередь профсоюзы). Лидер итальянских фашистов Муссолини считал, что это синоним слова «фашизм» (от слова «фашина», что в переводе означает: «связка прутьев»). Под «фашизмом» дуче понимал соединение в «единое целое» корпораций и государства. Определение классического (итальянского) фашизма не следует смешивать с гитлеризмом и нацизмом — германской версией фашизма (в ней акцент делался на национально-расистских вопросах общественного устройства).

Известный в Америке политический деятель оппозиционного направления Линдон Ларуш для характеристики американского капитализма предпочитает использовать термин «фашизм», хотя в его понимании это уже не итальянская версия фашизма, а скорее германская (Ларуш акцентирует внимание на человеконенавистнической политике правящей верхушки США).

Есть еще один термин, описывающий сущность современного капитализма: государственно-монополистический капитализм (ГМК) . Именно такой термин использовался для характеристики капитализма XX века в советских учебниках политэкономии, и он был хорошим смысловым ориентиром для изучения реальных механизмов функционирования капитала.

Поскольку нас сейчас в большей степени интересует не политическая сторона вопроса, а финансовый механизм сращивания государства и монополий, мы будем использовать термин «государственно-монополистический капитализм».

Прежде всего отметим: все без исключения современные монополии (промышленные, торговые, банковские, информационные) своим существованием обязаны государственной поддержке. Без нее не было бы не только государственно-монополистического, но и просто монополистического капитализма.

Комментируя крылатую фразу Рокфеллера «Конкуренция — это грех», известный американский исследователь Энтони Саттон писал:

«Старый Джон Рокфеллер и его собратья, капиталисты XIX века, были убеждены в абсолютной истине: ни одно большое состояние не могло быть создано по беспристрастным правилам laissez-faire (фр. «позвольте делать», означает принцип невмешательства государства. — В. К.). Единственно верный путь к достижению крупного состояния — монополия, вытесняйте конкурентов, уменьшайте конкуренцию, уничтожайте laissez-faire и прежде всего добивайтесь государственной защиты вашего производства, используя податливых политиков и государственное регулирование. Этот путь дает огромную монополию, а законная монополия всегда ведет к богатству» [130] .

Диапазон государственной поддержки монополий крайне широк:

– установление импортных пошлин для защиты внутреннего рынка от иностранных конкурентов;

– введение ограничений и запретов для иностранных инвесторов;

– предоставление отдельным компаниям исключительных прав на ведение той или иной деятельности (например, концессии);

– налоговые послабления (освобождение от уплаты налогов или снижение уровня налогообложения, поощрение создания монополиями офшорных зон);

– прямая финансовая помощь (денежные трансферты) из государственного бюджета;

– государственные кредиты;

– государственные заказы;

– передача частным компаниям имущества из государственного сектора по льготным ценам или бесплатно;

– регулирование цен и тарифов;

– предоставление силовой поддержки для внешней и внутренней экспансии корпораций (использование репрессивного аппарата для подавления социальных протестов, ведение захватнических войн, насаждение оккупационных режимов в зарубежных странах) и т.п.

В конечном счете государственная поддержка монополий имеет две основные и связанные между собой цели: приумножить прибыли монополий и обеспечить сохранение и укрепление их всесторонней власти в обществе и в мире.

Хотя еще в конце XIX века в странах Запада стали приниматься антимонопольные законы , однако их действие с самого начала было крайне ограничено. Многие из них носили и носят декоративный характер, лишь создают видимость, что государство борется за сохранение принципа свободной конкуренции. Практический смысл этих законов сводится в основном к тому, чтобы как-то регулировать отношения между отдельными группами монополистического капитала, поддерживать некий статус-кво в клубе миллиардеров, не допускать того, чтобы действия отдельных групп бизнеса ставили под угрозу само существование капитализма. А также не допускать усиления на экономическом пространстве, контролируемом данным государством, монополий-нерезидентов. Например, запрещать иностранным корпорациям поглощения отечественных монополий.

В то же время даже в антимонопольных законах прописано, что их действие не распространяется на операции национальных корпораций за пределами своей страны [131] . Государство открыто поощряет внешнюю экспансию монополистического капитала, используя для этого систему экспортного кредитования и гарантий по экспортным операциям, регулирование валютного курса национальной денежной единицы, налоговые льготы и снисходительное отношение к офшорным операциям корпораций, военно-силовую поддержку зарубежного бизнеса своих корпораций и т.п.