Не зная, не жалея, не зовя не плача, она летела ввысь, упрямо набирая высоту, срываясь в штопор, выходя оттуда и снова устремляясь, оставив ожерелье городов внизу, нанизанное на желание, которое влекло туда...

Куда?

Неведомо, конечно...

Она летела как букет ветров, встречая на пути ничто, но это не пугало её - готовую на всё, готовую ко всем, готовую всегда надеяться и верить, в тропинку превращающая свой маршрут подземной колеи индустриальной веры в железо, на котором растут цветы, урановые листья распуская, любя дрожащей иррациональной страстью нейтронного ядра, атакой электронов возбуждая тот новый мир, который начинался лесной тропинкой и куда уйдет.

Она? Но кто?

Мечта, конечно.

А что же ещё может беззастенчиво любить, лететь и верить - во всё, за всё и всем, нисколько не боясь пустынных перемен, которые влекут огонь вселенский, сжигающий всё старое, но новое рождая и обретая самым тем его на ту же участь предшествия прошедшего, затихшего в истории окаменевшим грузом, мертвее нет кого, того - кто в прошлое ушел, минуя грань несущую блаженство настоящего, которое и есть живая нить реальности, ползущей из конца в начало и, перематывая воображенья нить, живее всех живых, какое только есть.

Да, да, да, да, да, да, да, да!!!

Аэродром не принимает столько, желающих взлететь из глубины метро в ночную высь заоблачной звезды, горящей и влекущей одинокий, летящий дух - зовущий равноценного соединенья плоти, которая взрастила мегаполис, не понимая, что творит, зачем и как...

9

— Да, - ответил блондин.
– Она настолько своеобразна, что уже начала мне сниться.

Помолчал, рассматривая бокал фиолетового наполнения. Сказал:

— Надеюсь, вы поймёте правильно. Поэтому я и вышел на вас. Мы с ней, на мой взгляд, каким-то образом нашли в виртуальности ту самую реальность, о которой она иногда пишет.

Представитель слегка улыбнулся. Втянул веретено аромата и релаксирующе вплыл в ответ:

— Не вы первый.
– Сосредоточенно сжал точку сборки впечатления и, ухватившись за свою крошечную рюмку водки, добавил:

– Поймите правильно.

«Записки падающей колибри»

— Любая сущность при максимальном продлении своих определяющих качеств переходит в свою противоположность.

— Да?

— Это определение фиксирует невозможность существования объектов в своем статичном положении, и означает отсутствие существования вообще как определения.

— А как это?

— Это означает, что тебя нет.

— Возьми мою руку, ты же знаешь, что я для тебя есть всегда. Убедись в этом ещё раз.

— Я не уверен.

— Ты не уверен в моем существовании?

— Я не уверен в своем существовании.

— Поцелуй меня. Ты просто переутомился от своих статей. Мне всегда было ясно, философии точно не существует. Есть только её действие на разум.

— Скажи мне, сколько тебе лет?

— Ты же знаешь... Девятнадцать. Уже.

— Вот! Уже! О чем это говорит?

— О том, что мне девятнадцать лет.

— Когда тебе будет восемьдесят девять...

— Господи, что за глупости ты говоришь...

— ... то ты не только не будешь помнить...

— ... мне не будет столько лет никогда, потому...

— ... каково это быть девятнадцатилетней...

— ... что этого просто не может...

— ... но вообще не будешь знать, что такое ощущать себя

— ... быть.

— ... молодой и юной.

Она взяла бокал тонкого богемского стекла и принялась медленно пить вино, глядя на него изумрудным взглядом безмятежной молодости. Сказала: