– Нет, – сказал Бьёрнар. – Сперва на вершину Высокой. Мне хочется наконец увидеть её своими глазами.

– Пончик, ты едешь с нами? – спросил Каос.

– Да! – Пончик держал в руках шнурок – это были вожжи, и он правил упряжкой.

– Там очень круто, упряжке не пройти, – сказал Каос. – Нам придётся подняться по гребню, который проходит рядом с вершиной.

– Пешком? – испугался Бьёрнар.

– Нет, там можно проехать верхом на оленях, – успокоил его Каос.

– Ладно. Как будто наши олени идут очень медленно, потому что им тяжело, – сказал Бьёрнар.

– Чувствуете, как тут наверху холодно? – спросил Каос.

– Хорошо, что мы намазались вазелином, а то отморозили бы себе носы! – засмеялся Бьёрнар. – Ну вот, выше уже подниматься некуда. Каос, расскажи, что нам отсюда видно?

– Отсюда виден весь мир, – серьёзно ответил Каос. – И ещё несколько вершин там вдали.

– Ну, а теперь едем в Лилипутик! – воскликнул Бьёрнар.

Они быстро спустились по гребню, пересели на нарты и поехали к Лилипутику. Наст хорошо держал и оленей и нарты.

– Вон, вон Лилипутик! – закричал Каос.

– А что это за звуки? – удивился Бьёрнар.

Все трое прислушались – поблизости слышалась не совсем обычная музыка.

– Это мой дядя играет на флейте! – воскликнул Каос. – Как будто он ждёт нас в Лилипутике и играет там на флейте, чтобы мы не заблудились.

– Расскажи, как там у вас внутри, чтобы мы знали, – попросил Бьёрнар.

– В гостиной у нас камин и раскладная скамья, в ней под сиденьем сундук, там я храню свои игрушки. Ещё там есть кухня с плитой и спальня, в ней стоят две двухэтажные кровати. Ещё…

– Бьёрнар! – крикнула Эва из гостиной. – Угадай, кто к нам пришёл? И ты тоже, Каос!

– Мы уже угадали, это дядя Каоса, – ответил Бьёрнар. – Мы слышали, как он играл на флейте. Сперва мы подумали, что он играет в горах, а потом догадались, что он пришёл к нам. Мы играем, как будто мы у Каоса в Лилипутике.

Эва вошла в комнату и остолбенела, увидев их блестящие от вазелина лица.

– Что вы с собой сделали? – испугалась она.

– Ничего особенного, – спокойно ответил Бьёрнар. – Мы намазались вазелином, чтобы не отморозить носы и щёки. Мы поднимались на вершину Высокой.

– А я пришла пригласить вас обедать, – сказала Эва.

Каос и Пончик быстро вылезли из своих табуреток, а Бьёрнар превратил волшебный экипаж снова в инвалидную коляску. В доме не было ни одного порога, и он легко ездил из комнаты в комнату.

Мальчики все вместе вошли в гостиную.

– Здесь пахнет совсем как в горах, – сказал Бьёрнар, принюхиваясь, – дымом и чем-то вкусным!

– Духовка! – воскликнула Эва, и все бросились на кухню смотреть, не сгорела "бомба".

Эва открыла духовку: "бомба" получилась большая и золотисто-коричневая. Эва вытащила противень и установила его сразу на две подставки. И тут же рядом поставила горку тарелок, ножи, вилки и большое блюдо с варёной картошкой.

Каждый накладывал себе сам, сколько хотел, а потом устраивался, где ему больше нравилось. Кто на стульях, а кто прямо на ковре в гостиной. Бьёрнар сидел в своей коляске, Каос и Пончик – на табуретках рядом с ним.

"Бомба" всем пришлась по вкусу, особенно мальчикам, а может, они просто очень проголодались – ведь они сегодня не только гуляли у трамплина, но ездили и в больницу, и по стране, были в Газетном доме, поднимались на вершину Высокой и побывали в Лилипутике. Ничего удивительного, что им захотелось есть. Гости оставались у Бьёрнара до самого вечера. Перед их уходом Бьёрнар сказал:

– Каос, захвати рисунок с собой! Покажите его в Газетном доме, может, его тоже напечатают в газете.

Папа внимательно посмотрел рисунок и прочёл подпись, сделанную к нему Бьёрнаром.

– Мы вместе зайдём в редакцию, Каос, – сказал он.

Дома они сразу поднялись прямо на третий этаж. Несмотря на воскресный день, редактор сидел у себя в кабинете – он пришёл проверить, всё ли готово к выпуску завтрашнего номера. Папа с Каосом рассказали ему про Олауг, которая отравилась таблетками.

– Хорошо, что вы пришли с этим материалом, – сказал редактор. – Мы напечатаем ваш рисунок, хотя по понедельникам у нас и не бывает детской странички.

Довольные Каос и папа вернулись домой и всё рассказали маме.