— Это было ТАК смешно! Ты ТАКОЙ классный!

Она вкладывает свою руку в твою и прижимается к тебе. Но тебе вовсе не кажется, что это было смешно, ты никогда не относился к этому как к шутке.

Наблюдая, как войска генерала Хукера и сопровождающий их повсюду бордель переправляются через реку в Фредриксбурге, генерал Ли отметил:

— Хорошо, что война так ужасна, иначе мы бы выросли слишком влюбленными в нее.

А помнишь ли ты, как тогда, в ту первую ночь, мы нашли мышь?

Повсюду были разбросаны картонные коробки разных форм и размеров, а мы сидели на ковре, еще не развернутом нами, и поглощали китайскую еду из коробочек самого маленького калибра. Но как только я передал тебе курицу, ты уронила ее и, мигом вскочив на ноги, завопила:

— Обожемоймышь!!!

Даже в тусклом свете одной-единственной галогеновой лампы, которую мы умудрились отыскать, распаковать и включить в розетку, я видел длинное темное жирное пятно от коробки с курицей, расползшееся по ковру.

Я подобрал курицу, поднялся и спросил:

— Где?

— Где-то здесь, — ответила ты, указывая пальцем.

— Ладно, купим какие-нибудь ловушки в…

— Вот! Смотри!

И я посмотрел. Мышь промелькнула в проходе между двумя рядами коробок. Тень была гораздо больше ее самой. По сути, увидел-то я только ее тень, а не саму мышь.

— Мы должны избавиться от нее прямо сейчас, — сказала ты, но смотрела при этом на меня.

Итак, я вздохнул и произнес:

— Ладно, но ты тогда должна оттереть этот соус. Хорошо, что это хоть не самый лучший ковер.

Я отыскал коробку, на которой ты подписала «НОЖКИ», и достал оттуда одну от стола, растолкал несколько коробок, пока мышь не выпрыгнула на плинтус. Но когда она добралась до стены — а дырки-то нигде не было, — ей пришлось бежать по пустой тускло освещенной комнате, тесно прижавшись к стене, скользя по ничем не прикрытому деревянному полу своими маленькими коготками. Я загнал ее в угол, преградив все пути к отступлению, и с размаху ударил ее по голове ножкой от стола. Я сделал это настолько аккуратно, что тело мыши осталось неповрежденным, лишь ее голова превратилась в слипшуюся массу шерсти с одним выкатившимся и налитым кровью глазом.

Ты не хотела даже взглянуть на это, так что, когда мы разделались с курицей, я подобрал трупик своими палочками для еды и погрузил в коробку из-под курицы, где оставшийся темный, почти черный соус поглотил крохотное тельце, словно колодец со смолой, закрыл коробку и выбросил с остальным мусором. И с чисткой ковра мы тоже закончили, пятно все равно не выводилось.

Ты что-нибудь из этого помнишь?

Ты никогда не обсуждаешь с ними свой бизнес, никогда не рассказываешь о вещах, занимающих практически все твои мысли и время, не только потому, что они бы этого не поняли, и не только потому, что нашли бы это скучным, не только потому, что — по своей наивности — они буду критиковать тебя за твою работу, за твою победу, за возведение твоего состояния, которым они всячески наслаждаются, а потому, что это развратит их, сделает их вульгарными, точно так же, как это произошло с самой первой из них, с той, с который ты продержался дольше всех, с той, которую ты принял за свою любовь.

Годовая прибыль индустрии порнофильмов больше прибыли индустрии фильмов законных.

И все-таки порнозвезды утверждают, что «настоящие деньги» они делают на частных клиентах — чистым налом.

Чистым налом получают основную прибыль и стрип-клубы, и проститутки.

Все говорят, что в Соединенных Штатах доход секс-индустрии превышает доход отечественных табачной и алкогольной индустрий, вместе взятых. Все говорят, что среднестатистический американец за год на сексуальные развлечения тратит денег больше, чем на походы с женой в кино и покупку видеоигр детям. Все говорят, что американец, несомненно, получает то, чего желает, не в семье.

Она дарит тебе кольцо или браслет с надписью «Мир» или «Мечтай о большем». И ты его носишь. Ты его носишь, хотя друзья косо поглядывают на него и спрашивают:

— Что за чертовщина?

А ты смущенный, ибо знаешь, как это нелепо, объясняешь:

— Это она мне его подарила.

И тогда они говорят:

— О! — и оставляют тебя в покое, потому что теперь эта вещь приобрела смысл.

Да, ты носишь эту вещь постоянно. Но ты знаешь, что она не сработает. Вот для чего тебе девушка.