«Насколько давно у них подобные отношения? И почему они так счастливы, словно это только первый поцелуй?»

Затем Лучезар Апостол оторвался от уст своей красавицы, восстановил дыхание и провозгласил:

– Ну а сейчас, кто молод и здоров, продолжит интенсивное застолье! Все деловые разговоры прочь, говорим только о любви и об удовольствиях!

И потянулся к бутылке.

В тот вечер Иван Загралов умудрился опьянеть не только запасным телом, но и вторым подобным, а также и основным. Видимо, излишки из одного потока сознания стравливались страховочным клапаном в другие.

В то же самое время, пока победители праздновали, один из проигравших в недавней войне находился от них сравнительно недалеко, в Одинцове. Старая, отведённая под дачи часть города, называемая Баковка, могла похвастаться и более роскошными виллами, чем та, в которой сейчас прятался Большой Бонза. Можно было сказать о данной дачке, что она даже излишне скромна. По крайней мере снаружи. Но вот подвалы у неё, да ещё и в два уровня, простирались чуть ли не на половину всего участка. Умели в советские времена строить ничем не примечательные объекты, способные выдержать прямое попадание солидной фугасной бомбы. И те, кто долгое время пребывал у власти, умели переоформить подобную недвижимость в личное пользование.

Также имелись способы любое помещение обжить, обустроить, одомашнить, наполнить уютом и свежим воздухом, несмотря на отсутствие окон. Ибо внутри подвалы были обставлены на зависть некоторым толстосумам, проживающим на верхних этажах небоскрёбов Москва-Сити. А должная подсветка за ложными окнами создавала в помещении полную иллюзию чуть ли не солнечного дня.

Казалось бы, радоваться надо в такой благодати да пребывать в дивном спокойствии, но обитателям дачи в Баковке было не до бытовых радостей среди уюта и тишины. Полноватый лысый мужчина прохаживался нервно по мягкому ковру и с еле сдерживаемым рычанием восклицал:

– Чему тебя в школе учили?! Неужели даже под диктовку быстро писать не можешь?!

Восседающий за столом парень, лет двадцати, вжимал голову в плечи и, выставив от усердия кончик языка, старался быстро писать несуразным почерком в общей толстой тетради. Видимо, закончив последнее продиктованное предложение, он тяжело вздохнул, вытер пот со лба и жалостливо попросил:

– Может, перерыв сделаем, дядь…

Назвать имя он не успел. Дядя только ещё больше разорался:

– Вот когда тебя убьют и в гумус зароют или в бетон зальют, тогда и будет тебе перерыв! Но если жить хочешь, будешь писать и заучивать двое суток без сна и перерыва на обед. Так что не канючь, а пиши дальше!

И продолжил диктовку:

«…в некоторых случаях и при определённой конфронтации между обладателями возможны некорректные отношения между ними. А то и неприкрыто враждебные. Чтобы повысить в таком случае безопасность каждого, вокруг создаются буферные зоны, внутри которых защищающийся имеет все преимущества. Враждебный ему фантом не может появиться слишком близко, не может доставить взрывчатку на себе, и обладатель-враг не имеет права появиться на дистанции разговора без предварительного разрешения. Для контактов, переговоров и предостережений негативных воздействий следует пользоваться сигвигатором. Но дистанция для таких переговоров ограничена сорока километрами. Описания действий при этом: в таблице шестьдесят один. А значения буферных зон для чувствительности обладателя и его фантомов смотри таблицу номер шестьдесят два».

Диктовал он медленно, с паузами, часто подходя к столу и следя, как быстро составляется запись. Но делал это несколько странно, не приближаясь к парню ближе чем на полметра. Создавалось впечатление, что он здорово опасался прямого прикосновения. Надиктовав отрывок из своей памяти, скривился от досады, но всё-таки похвалил:

– Ну вот, можешь ведь, когда хочешь! Продолжаем…

И перешёл на менторский тон:

«…вначале обладатель должен выбрать образец для своего первого фантома. Подходя к этому делу вдумчиво и тщательно. Потому что он остаётся номером один навсегда. Как и последующие номера не поддаются изменению и замене. И пока не накопится в теле обладателя достаточно сил, второго фантома создать он не сможет ни при каких обстоятельствах. Дальше следует учитывать, что последующий фантом будет создан только противоположного пола. И далее чередование – обусловленная закономерность. Следует также каждый раз учитывать расход силы обладателя на формирование…»

Опять сделал вынужденную паузу, повторяя по просьбе переписчика два последних предложения. А потом со смирением продолжил:

«…экипировки фантома, расхода этой экипировки и дальность деятельности созданного физического тела. Изначально она составляет всего несколько метров, затем доходит до сотен, а потом и до сотен километров. В теории – при максимальной силе обладателя – расстояние становится неограниченным (смотри таблицу номер два!) …»

Но пока парень дописал последние строчки, пот с него уже стал катиться градом. Похоже, он с б'oльшим умением отпечатал бы данный текст на клавиатуре, но в подвалах, да и на самой даче не было малейшего устройства, которое можно было бы отнести к оргтехнике. Ни принтера, ни компьютера, ни сканера, ни простенькой «читалки», или, иначе говоря, электронной книги. Ну а про банальные печатные машинки народ позабыл давно, слишком быстро выбросив их в металлолом. Мало того, ни у одного обитателя дачи не имелось мобильного телефона и даже банального диктофона. Не нашли при всём старании и устаревшего кассетного диктофона.

Наверное, именно этот факт превращал молодого парня в потеющего, дёргающегося неврастеника. Как следствие, он дописал последние два слова о таблице, просто отбросил ручку на пол и устало откинулся на спинку стула. После чего, так и не вытирая пот, поспешил возмутиться в сторону краснеющего от злобы лысого мужика:

– Нет! Я больше так не могу! Пусть меня хоть режут, хоть убивают подлые вражины, но силы мои иссякли! Я хочу в душ, я хочу есть, и мне, в конце концов, надо всё-таки срочно позвонить!