Последний спаситель задержался посередине коридора, моргая огромными чёрными глазами, словно тусклое аварийное освещение казалось ему слишком ярким. Его обнаженный гибкий торс покрывали татуировки, упрощённо изображавшие имперского орла и прочие святые символы, и даже с такого расстояния Аджента смогла определить, что кожа незнакомца почти совершенно белая, как у альбиноса. Засунув оружие за кушак изодранных штанов, он сложил руки на груди в идеальном знамении аквилы. Убрав свой пистолет в карман рясы, сестра-диалогус повторила жест, и мужчина — хотя, чем дольше Аджента смотрела на него, тем больше убеждалась, что незнакомец не старше некоторых её учеников, — со спокойной улыбкой последовал за собратьями-пустотниками в боковой коридор.

— Быстро, — скомандовала сестра, — путь к часовне свободен.

Дети паломников последовали за ней, некоторые даже перешли на бег, стараясь поскорее оказаться в убежище за прочными деревянными дверями. Твердо убедившись, что все вверенные её попечению ребята зашли внутрь, сестра бросилась в часовню вслед за ними.

— Стеван, Константин, идите сюда и помогите мне передвинуть статую, — приказала Аджента, обнимая образ Повелителя Человечества. На лицах ребят появилось выражение глубокого ужаса, словно сестра-диалогус вдруг попросила их перекрасить Золотой Трон в кислотно-зелёный цвет. — Мальчики, это просто скульптура. Император не сокрушит вас за то, что мы её немножко сместим.

С неохотой Стеван и Константин все же присоединились к Адженте, и вместе они подвинули статую по проржавевшей палубе, счищая тяжелым памятником многовековые слои коррозии с металла. К удивлению сестры, Долган подскочил к ним и помог толкать последние несколько метров, пока скульптура не оказалась у забаррикадированных теперь двойных дверей часовни. Ещё сильнее Адженту поразило то, что Стеван ласково взъерошил копну волос малыша в знак благодарности.

Защитив ребят от прямой угрозы, сестра позволила себе опуститься на одну из скамей и длинно, шумно выдохнуть, обдумывая происходящее. Опомнившись, Кейфманн немедленно приказал запечатать мостик и начать передачу сигнала бедствия. Не собираясь сидеть, сложа руки, пока снаружи погибают праведные, сестра выбежала наружу, планируя собрать так много паломников, сколько сможет, и отвести их в безопасную гавань часовни.

По счастью, к Адженте быстро вернулась способность мыслить разумно. Могут пройти месяцы, даже годы, прежде чем кто-то уловит сигнал бедствия, и это если системы аварийного оповещения «Вестника» вообще работают. Запереть в часовне сотни паломников на Император знает, сколько дней — столь же опасное для них решение, как и оставаться снаружи, пытаясь ускользнуть от чумных зомби. Если даже все сохранят хладнокровие и не начнут набрасываться друг на друга, те немногие припасы, что удастся пронести в святилище, быстро закончатся, и это при условии того, что корабельные системы очистки воды и воздуха не выйдут из строя. Ну, уж нет. Защитить всех на борту «Вестника благочестия» ей не по силам, да и вообще бессмысленно пытаться, но дети? Их Аджента спасет так много, сколько сможет.

Некоторые из младших ребят все ещё хныкали, и друзья или родные пытались, как могли, успокоить их, обнимая малышей или укутывая их покровами, лежащими на скамьях. Остальные старались найти себе какое-нибудь полезное занятие, чтобы отвлечься от ужасов, ждущих снаружи, и общей беспросветности положения. Аджента как раз собиралась присоединиться к их заботам, когда к ней подошли Константин и Силия.

— Сестра, — начала девочка нетвёрдым голосом, — что это были за существа? Одно из них выглядело как ополченец, который приходил за вами.

Вздохнув, Аджента вновь опустилась на скамью. С того момента, как дети Империума входили в разум, им рассказывали истории об ужасах вселенной. О мутантах и еретиках, о чужаках и, уклончиво, о губительных силах, пытающихся завладеть их бессмертными душами. Ребят учили ненавидеть и презирать любое отклонение, полностью отвергать всё, что не сияло под благосклонными лучами света Императора. Собственные проповеди и нравоучения Адженты полнились предостережениями против врагов внутри и врагов снаружи, но даже в эти тёмные времена вероятность встретиться с одной из таких угроз оставалась отдалённой. К некоторым вещам, впрочем, сестра никак не могла подготовить своих учеников.

— Я могу рассказать то, что знаю, — начала Аджента. — Но моё знание основано на слухах и догадках, а также на том немногом, что удалось прочесть по этой теме во время обучения.

Другие дети начали собираться вокруг сестры, явно заинтригованные тем, что она собирается рассказать.

— О, это не для ваших ушей, малыши, — объявила Аджента, заметив, что Дотта и несколько других ребятишек уселись на стоявшую рядом скамью, словно птички на жёрдочку. Эфраэль тут же отвела детей в дальний угол часовни и уложила там, укутав потеплее, в надежде, что они уснут.

— Эти… создания, которых вы видели снаружи, страдают от заразной болезни, которую создала и распространяет одна тёмная и коварная сила.

Среди слушателей пронеслась волна поражённых вздохов. Некоторые закатали или принялись рассматривать ладони, отыскивая следы укусов, и тут Силия внезапно завизжала.

— У него кровь течёт! — крикнула девочка. — Одно из них укусило Стевана!

Ребята, оказавшиеся рядом с юношей, немедленно отступили, и Аджента отчётливо рассмотрела багряный след на его рукаве. Константин и Эфраэль потянулись к лежавшим у ног импровизированным дубинкам.