Одной рукой я машинально почесывал лохматое ухо лежавшего рядом Друга – так я назвал сингериса после ночных событий. Собака показала себя верным и надежным товарищем. Не окажись Друга рядом, и все могло бы сложиться по-другому. Совсем по-другому.

И выглядел бы я сейчас, как те два часовых – две бесформенные кучи разорванного на куски мяса без единой кости внутри, – и когда я говорю «без единой кости», то именно это я и имею в виду: кости лежали аккуратными кучками неподалеку. Страшное зрелище.

Беднягу Стефия до сих пор выворачивало наизнанку. Да и я с трудом удержал содержимое желудка внутри. Теперь я знал, что значили те чавкающие звуки – это пауки извлекали кости из тел несчастных часовых, и похоже, что во время этой операции они были еще живы. Твари. Как бы я хотел добраться до того, кто создал эти порождения тьмы и выпустил на охоту. Как бы я хотел сомкнуть свои пальцы на его горле.

Эта ночь состарила меня самое малое лет на десять. Первым делом я попытался разбудить остальных. Что я только ни делал – бил по щекам, обливал водой, кричал в ухо, колол острием ножа. Ничего не помогло. Продолжали спать как ни в чем не бывало. Пришлось бросить эту затею. Плюнув на все предосторожности – я уже смог убедиться в их полной бессмысленности, – натаскал кучу хвороста и разжег огромный костер. Так и просидел до самого утра, бессмысленно смотря в бушующее пламя, изредка подбрасывая в огонь ветки и ни о чем не думая.

Наложенные на отряд чары сна начали спадать лишь с наступлением утра – один за другим охотники начинали шевелиться и просыпаться. Почувствовав запах дыма, недоуменно смотрели на меня, на пылающий костер, на лежащего у моих ног израненного пса, на воткнутый в землю меч… Вместо объяснений я молча тыкал пальцем в сторону, где произошла ночная схватка. Этого хватало. Печальное пробуждение. Всех без исключения мучили головные боли и тошнота, хотелось лечь и не шевелиться – последствия долгого воздействия магией. Легко отделались. Быстрее всех в случившемся разобрались Литас и Рикар, они же растормошили остальных, заставив их подняться и двигаться.

Рикару хватило одного взгляда, чтобы узнать тварей. Костяные пауки. Или, как их иногда называют, скелетные пауки. Творение шурдских шаманов. Бич пограничных городов.

В свете дня я внимательно рассмотрел их останки и с трудом сдержал рвотные позывы. В чей безумный рассудок могла закрасться подобная идея? Обычные пауки имели лишь отдаленное сходство с этой гадостью. Предельно простое и практичное строение – шесть слепленных из человеческих костей лап непонятным образом крепились к основанию человеческого черепа, одновременно выполняющего роль туловища и головы. Передние лапы оканчивались узкими ладонями с пятью острыми когтями-пальцами – именно с их помощью костяные пауки так ловко взрезали и разделывали человеческую плоть. Нежить.

– Мерзкие твари, господин, – мрачно сказал здоровяк, глядя на распластавшиеся на земле останки пауков – мерзкие и хитрые. Это не тупые зомби. Нет. В отличие от зомби, пауки могут думать. Выжидать удобного момента.

– Ну а кости-то… – запнулся я, вспомнив, во что превратились тела несчастных часовых. – Кости-то зачем вытаскивают из тел?

– Плодятся они так, господин. Мы когда еще в отряде были, нас частенько для охраны границы нанимали. Хорошие деньги давали. Вот тогда-то я и насмотрелся на этих тварей. И тела часто находили. Старый барон это так объяснял (а ему, в свою очередь, маги рассказали): пауки болью и ужасом жертв питаются, а из извлеченных костей подобных себе делают. Поймают человека, обездвижат магией и, начиная с ног и рук, плоть взрезают и, не спеша так, разделывают, значит. Вживую. Жертва-то все видит и чувствует. Представь: лежишь и смотришь, как у тебя на глазах с твоей же руки потихонечку мясо сдирают, а потом…

– Ох… Хватит, Рикар! – Я сглотнул и, подняв руку, прервал здоровяка. – Рикар… сожгите эту мерзость. Чтобы и следа не осталось. И займитесь погибшими. А я… я, пожалуй, пойду посижу.

Повернувшись, я тяжело пошагал в сторону, мне было нехорошо.

– Господин, – как-то неуверенно окликнул меня здоровяк. – Тут такое дело… в общем… если бы не вы… мы бы все тут остались. Благодарим вас, господин. Уберегли.

– Брось. – Я зло махнул рукой. – Благодарите собаку – не разбуди она меня… И не всех я уберечь смог. Готовьте погребальный костер.

– Слушаюсь, господин. И еще. Вы пауков первый раз видите, а я уж на всю жизнь навидался.

– И?

– У этих кости больно свежие, на некоторых еще клочки мяса остались. Думаю, что нам «новорожденные» попались. Им не больше недели. Не зря ли мы к тому поселению идем, господин? Думаю, нет там больше живых. Да и мертвых, наверно, не осталось.

– Вот и посмотрим, – чуть помедлив, сказал я и повторил: – Вот и посмотрим.

Полдень. С усилием поднявшись с расстеленного плаща, я направился к суетящемуся послушнику. На удивление быстро оправившийся от потрясения Стефий уже закончил подготовку к погребальному обряду.

Тела, плотно закутанные в плащевую ткань, возложили на высокий помост из хвороста и толстых сучьев, осталось лишь поднести огонь. Все собрались и ждали только меня.

Начнем. Рикар поджег факел и протянул мне. Кивнув Стефию, я с нескольких сторон поджег погребальный костер под звонкий голос послушника, нараспев читающего заупокойную молитву. Высоко взметнувшееся пламя скрыло очертания тел наших погибших товарищей. Покойтесь с миром…

Погребальный костер остался далеко позади. Стараясь восполнить потерянное время, мы почти бежали по наполненному тенями лесу. Больше не старались пройти незаметно и с шумом проламывались сквозь сухой кустарник, обрубали мешающие ветви, оставляя за собой отчетливый след. Как мы смогли убедиться на горьком опыте, все наши попытки скрыть свое присутствие провалились с треском – пауки явились в лагерь словно в насмешку и славно порезвились. Твари! Плюнув на осторожность, мы пошли напрямую, следуя за натягивающим сворку псом.