— Ты это слушаешь? — потрясла я диском с записями группы, исполнявшей сентиментальные песни лет десять тому назад.

— Небольшая поправка. Я слушал это подростком. Гормоны в истерике и всё такое. Эвочка, иди сюда, — похлопал он по покрывалу.

Нет уж. У полки интереснее. Переберемся-ка к шкафу у окна.

— А где плакаты рокеров? Я думала, у тебя все стены обвешаны ими.

— Здесь их нет. Кое-что осталось у деда. Когда родители вручили ключи от квартиры, я отвез большую часть вещей к нему. Так что, считай, ты увидела мои подростковые увлечения.

— Эти? — я вытянула с полки книжку "Драконы: мифология и культура".

— В ней красивые иллюстрации. Я копировал рисунки, набивая руку. Иди сюда, — потребовал Мэл.

В книге, стилизованной под древний фолиант, действительно оказались яркие картинки, продуманные до мелочей, а еще текст, напечатанный старинным шрифтом с вязью.

— Коста — с побережья? — вдруг пришло мне в голову.

Мэлу надоело ждать. Вскочив с кровати, он обнял и потерся носом о шею, благо, готовя меня к семейному торжеству, Вива забрала волосы в высокую прическу.

— Гошик… тут нельзя… это непорядочно, — пыталась я убрать его руки.

— Очень порядочно, — заверил Мэл, сопровождая поцелуйчики задиранием платья и поглаживаниями. — Это моя территория. Здесь я царь и господин. Так что покорись, женщина.

Книга упала на пол, и никто о ней не вспомнил.

Внезапно Мэл отстранился. Придерживая меня, он раздвинул полоски закрытых жалюзи.

— Приехала, — пробормотал, глядя в узкую щелку. — Что ж, Эва, пойдем знакомиться с моей мамой.

Понадобилось время, чтобы к ослабевшим ногам вернулась сила, в глазах прояснилось, а голова заработала.

Знакомиться с его мамой, ага. С его мамой!!!

— Мне нравится работа лаборанта, — говорю, сделав глоток чая. Руки почти не дрожат. — И дело не в окладе и не в льготах для сотрудников института. Интересно узнавать новое. Пожалуй, теория снадобий — это моё. Например, сейчас наша группа занята в экспериментах по стимуляции бутонообразования у редкоцветущих растений. Обычно после цветения жизненный цикл многих ценных растений заканчивается. А одним из условий получения гранта является сохранение их жизнеспособности. А на прошлой неделе в нашей лаборатории закончились исследования образцов грунта с перекрестков пяти дорог.

Я сижу в кресле, Мэл устроился рядом, на подлокотнике, забросив руку на спинку сиденья. Напротив — мама Мэла, Ираида Владимировна. Она слушает с большим вниманием, время от времени вставляет реплики и задает вопросы. Её неподдельный интерес окрыляет и вдохновляет на болтовню без умолка.

Мы все ужасно переволновались: и я, и Мэл, и его мама. Хотя не похоже, что Мэл взбудоражен. Периодически он отпивает из моей чашки и возвращает её на блюдце, игнорируя свою чайную пару, забытую на столике. Из нас двоих рот не закрывается у меня, в то время как Мэл изредка вставляет скупые фразы.

С приездом Ираиды Владимировны дом ожил. Мама Мэла отдает распоряжения приятным негромким голосом, но ее беспрекословно слушаются и торопятся выполнить указания. Она вежлива и корректна с прислугой, но не допускает панибратства и держит дистанцию. Одно слово — хозяйка. Очевидно, её предупредили о нашем приезде, потому как она успела оправиться от потрясения, встретив нас с радушной улыбкой, и пригласила в гостиную.

Поначалу у меня душа ушла в пятки от страха, и я цеплялась за Мэла как за спасительную соломинку. Но потом в извилинах прояснилось. Сколько ни дрожи, а рано или поздно придется знакомиться с родителями Мэла.

Сам он объяснил наш визит спонтанным порывом.

— Проезжали мимо и решили заглянуть, — сказал небрежно. — Эва не раз спрашивала, и мне пришло в голову показать дом.

— Правильно. Давно следовало навестить, — поддержала Ираида Владимировна, а я и не подумала обижаться на Мэла, прикрывшегося мной как щитом. Важно, что сделан шаг навстречу, и беседа журчит ручейком.

Подходит женщина средних лет в форменной одежде и что-то говорит маме Мэла на ухо.

— Экономка, — поясняет он тихо. Еще есть управляющий, на ответственности которого — должное состояние всего поместья. А Коста — начальник службы охраны, из дэпов.

Сколько прислуги у Мелёшина-старшего? Двадцать человек. Падаю в тихий обморок. Водители, охранники, садовники, горничные, повара, не говоря о дворецком и о личном секретаре, который есть у каждой дамы из высшего общества. Из них две трети — невидящие, но с дефенсорами [23] , и связанные обетами о неразглашении. Ведь личная жизнь больших политиков — тайна за семью печатями. Из прислуги лишь двое — с побережья. Это разнорабочие, которые занимаются, в основном, физическим трудом. К примеру, сопровождают экономку в поездках за продуктами или мостят тротуарной плиткой дорожки в парке.