— Мэл, ты — сноб! — ткнула я пальцем. — Или мы едем к аистам, и я прыгаю от радости, увешавшись брюликами, или возвращаемся домой и воспринимаем случившееся как неудачную шутку.

Он молча вывернул руль.

В результате моей собственностью стала подвеска в виде жука-скарабея с рубином на брюшке и бриллиантовой пылью на раскрытых крыльях. Вдобавок в сумочке лежал футляр с гарнитуром из кулона и клипс с изумрудами.

Сверкающая красота обошлась Мэлу по приемлемым, незаоблачным ценам. Он быстро утешился, забыв о разногласиях, ибо меня переполняло безбрежное женское счастье. А, как известно, счастливая женщина щедро делится своим настроением.

С Альриком я столкнулась неожиданно, через неделю после начала сессии. Вышла вечером из оранжереи, где занималась поливкой, и не сразу заметила в плохо освещенном коридоре человека. Темный силуэт выделялся на фоне окна. Как ни странно, я узнала сидящего интуитивно. Толкнувшимся сердцем. Профессор устроился на подоконнике в небрежной позе, словно шел мимо и решил отдохнуть, расслабляя натруженную ногу.

Приблизившись, я села напротив. В полутьме не видела выражение его лица, лишь общие контуры, но чувствовала, что Альрик смотрит на меня. И мы молчали. Бывает такая тишина. Она комфортна и не угнетает. Не нужно слов и жестов, чтобы понять друг друга. И эта тишина была нашей.

Альрик протянул зажатую меж пальцев карточку. Осторожно ухватив уголок, я поднесла тонкий пластик к глазам. Так и есть, приглашение с порхающими амурами.

— Вы… придете?

— Если пожелаете.

Снаружи мело. Нынче ветреная и вьюжная зима. Деревья раскачивались, наматывая белые космы на ветви. Огни фонарей то исчезали в снежных завихрениях, то снова появлялись.

И мы смотрели друг другу в глаза. В отражении. На стекле.

— Камешек переместился?

— Переместился, — Альрик улыбнулся уголками губ. — Институт выиграл грант на полмиллиона.

— Поздравляю.

— Взаимно.

Я отвела взгляд от окна:

— Как ваша мама?

— Поживает. Спасибо.

— Как дела у Сибиллы?

— У нее появился брат. Ему два месяца.

— Здорово! То есть рада за ваших родственников. Дети — это прекрасно.

— В некотором смысле. Моему племяннику не повезло, он родился мальчиком. Став взрослым, он будет вынужден бороться за свою женщину.

Я сдавленно закхыкала.

— Наша численность невелика, и мужчин, в среднем, на восемь процентов больше, чем женщин. Поэтому девочки в семьях предпочтительнее.

— Сибилла — сокровище для родителей, — пробормотала я.

Альрик протянул ладонь:

— Позвольте ту… что с обетом.

После паузы я осторожно вложила руку.

— Теперь, помимо явно выраженных признаков нашего вида, вы приобрели улучшенную регенерацию тканей. Но только в полнолуние, — сказал он, поглаживая пальцами давно исчезнувший след от шрама. — Новая голова не вырастет, зато раны различной степени тяжести будут затягиваться достаточно быстро. В иные дни, подвергая здоровье риску, не рассчитывайте на скоростное излечение. Возможно, увеличится продолжительность жизни, но незначительно, лет на двадцать-тридцать, по предварительным прикидкам.

От тихого, проникновенного голоса засосало под ложечкой.

— Зачем вы это говорите?

— Ради вашего блага. Избавиться от полиморфной составляющей вряд ли получится. Вам придется жить с тем, что стало частью вашей личности. Думаете, оно успешно подавлено? Самонадеянность когда-нибудь вас погубит. И брак — не панацея. Однажды оно вырвется, и его не удержат никакие цепи и наручники.

Покраснев, я выдернула руку.

— И… что делать?

— Прятаться. Остерегаться. В столице живут порядка трех тысяч представителей нашего вида. Из них в настоящее время в поиске находятся около тридцати половозрелых особей.

— Так много?! Разве вам не тесно? Ну, своя территория и всё такое…

— Столица большая, — ответил Альрик, и я поняла, что он улыбается. — Кроме того, в цивилизованном мире приходится волей-неволей уживаться друг с другом… Но мы ушли от темы. Если о вас узнают мои… наши сородичи, убегайте как можно дальше и как можно скорее. Ваш друг… супруг… не сможет защитить. Его убьют. Свернут шею.

— Зачем прятаться? Зачем бежать? — выдавила я ошарашенно.

— Зачем сходятся двое? — в сумраке блеснули белки глаз.

Фантазия довершила недосказанное, и мне стало жарко.

Ночь, пропитанная феромонами. Соблазн, искушение. Ярость, сопротивление… Погоня, удар наотмашь. Глубокие царапины, которые стремительно затягиваются. Спина, блестящая от пота. Перекатывающиеся мышцы. Животная страсть… под луной.

— Но я не хочу!

— Ваше мнение не учитывается. У вас нет отца или братьев, которые защитили бы и вели переговоры от вашего имени. Слухи распространяются со скоростью пожара. Стоит информации просочиться, и на вас устроят охоту.