• акцентуацию новых типов героических поступков.

Для революций вообще характерно, что произведенный когнитивный взрыв в результате создает новые структурные линии, что, кстати, делает излишним тот запас знаний и книг, который был накоплен до этого. Так, 1917 год меняет формулу Сергея Уварова «православие, самодержавие, народность» на новую формулу «Ленин, партия, советский народ». Наверное, это редкий случай персонализации позитива, поскольку легче поддается персонализации именно негатив. Возможно, это связано с особыми условиями функционирования массового сознания. Ведь именно толпа становится главным действующим лицом революции. Как пишет Г. Фукс, «есть для нас какое-то необъяснимое упоение, когда мы чувствуем себя толпой, единой толпой, движимой единым чувством» [3].

Оранжевая революция 2004-го в Киеве уже заранее меняет формулу «президент Кучма» на «преступный режим». Юридическое решение не успевает за политическим. Но особенностью политического решения является многовариантность, каждая партия имеет право на своих собственных героев. Это в стандартной ситуации, в кризисной же идет борьба только между двумя точками зрения, каждая из которых рассматривает своего противника и всю ситуацию исключительно в черно-белом свете.

Революционная ситуация выпускает героя прямо на улицу или на площадь. Если раньше герои должны были пройти проверку временем, то сейчас этот временной промежуток сократился до минимума. Оранжевая революция 2004 года сразу же героизировала своих участников. Обычно определение героики отделено во времени (герои – это всегда те, кто были вчера). Вероятно, революционная ситуация как раз и отличается тем, что это редкий вариант исторического времени, когда герои возможны и сегодня.

Когнитивный взрыв представляет собой вариант управляемого хаоса, направленного на разрушение имеющихся структурностей. Революции прошлого были всегда левыми: они меняли противопоставление «дворец – хижина» в пользу «хижины», что всегда позволяло получить большое число сторонников, поскольку число «хижин» всегда и везде больше числа «дворцов».

Кто и как может удержать страну от когнитивного взрыва? Оранжевая революция, как и перестройка, например, наглядно демонстрируют, что это сложно. Но этот список «тормозящих факторов» можно представить в следующем виде:

• моральный авторитет страны: в разные периоды на эту роль претендовали для России, например, Александр Солженицын или Андрей Сахаров, но уже по тому, что этот список черпается из оппозиционного толка игроков, можно понять конфликтность данного вида общества;

• легитимный глава государства: на территории СНГ происходит падение доверия в лидеру, исключением было бы выдвижение его на место неформального лидера при наличии у него поста формального лидера;

• деятели искусства: их статус завышается в кризисные периоды, когда им пытаются внимать, но это следствие именно когнитивного взрыва, который на время уничтожает прошлые структурности, так было в период перестройки, так было в период оранжевой революции.

Если не удается связать наступающие разрывы с помощью личностей, посмотрим, что может связать их институционально. Это может быть следующее:

• консенсус элит: кризисный период обостряет межэлитные отношения, поскольку элиты борются за выход на первые места;

• «машины» массовой культуры (кино, литература, телевидение, театр): в период перестройки они сработали на разрушение предыдущего режима, но еще ни разу они не выстроили позитив;

• межгосударственные альянсы: Украина в выборах 2004 года попыталась подойти либо к России, либо к Западу, но неудачно.

Имеющиеся общественные разрывы имеют под собой определенное напряжение в области этнических, экономических, социальных, политических и других отношений. Это содержательная составляющая, а реализуются они в следующих областях, являющихся формой для проявления данного содержания:

• бытовые отношения;

• массовая культура;

• политика;

• межгосударственные отношения.

При этом это может быть анекдот, герой кинофильма, над которым смеются, партийный спич и так далее. Интересно, что все это разные формы нарратива, то есть распределенного и выстроенного во времени набора событий.

Нарратив как жесткое структурирование действительности вступает в случае революции в свои права, поскольку кризисные периоды характеризуются неоднозначностью получаемой информации, а нарратив как раз строится в жестких рамках, поэтому в нем и существует большая потребность. И так как имеет место когнитивный взрыв, то на арене появляется сразу несколько нарративов, ведущих между собой борьбу. Оранжевая революция, например, несла три нарратива: от Виктора Ющенко, от Виктора Януковича и от Леонида Кучмы.

Нарративная форма отталкивает несистемные свойства, не допуская их в массовое сознание. Например, у отрицательного героя не может быть даже намека на позитивные характеристики, поскольку это будет нарушать нарративную рамку, в рамках которой разрешенными для него являются только негативные поступки.

Набор «герой, жертва, злодей» характерен не только для литературного или кинонарратива, но и для политического. Сильные игроки живут в рамках своих собственных нарративов, слабые – присоединяются к чужому. Оранжевая революция назвала свой нарратив более правдивым, и ей поверили. Соревнование нарративов привело к политической победе одного над другим.