– Тогда мы с Джонни отправимся на спин-звездолете, – заявила я. – Зачем нам связываться с паломниками? Только время зря тратить.

– Тоже не выйдет. Некоторое время на Гиперион не будут летать даже обычные гражданские корабли.

Слово «гражданские» кольнуло меня.

– Война?

Мейна Гладстон плотно сжала губы и утвердительно кивнула:

– Очень скоро. Большинство спин-звездолетов просто не успеет долететь.

– Значит, война… а с кем? С Бродягами?

– Сначала с ними. Но в сущности, это лишь силовое решение спорных вопросов между нами и Техно-Центром. Либо мы включим Гиперион в состав Сети и прикроем его своими ВКС, либо он попадет под власть расы, которая на дух не переносит ИскИны и Техно-Центр.

Я сразу вспомнила реплику Джонни, что Техно-Центр поддерживает отношения с Бродягами, но на сей раз прикусила язык.

– Силовое решение? Чудесно. Но кто надоумил Бродяг напасть?

Гладстон посмотрела на меня. И если в тот момент она действительно походила на Линкольна со Старой Земли, значит, этот самый Линкольн был упрям как осел.

– Нам пора, Ламия. Надеюсь, ты понимаешь, насколько важно держать всю эту информацию в тайне?

– Я прекрасно понимаю, что вы не стали бы сообщать мне ничего без особых на то причин, – сказала я. – Не знаю, кому вы хотите подбросить эту информацию, но одно мне ясно: я не доверенное лицо, а, скорее, курьер.

– Ламия, не следует недооценивать нашу решимость сохранить все в тайне.

Я рассмеялась.

– Госпожа, разве я могу недооценить вашу решимость в чем бы то ни было?

Мейна Гладстон жестом пригласила меня пройти в портал.

– Я придумал, как нам узнать о замыслах Техно-Центра, – сказал Джонни. (Мы арендовали глиссер и плыли вдвоем по Безбрежному Морю.) – Но это опасно.

– Охотно верю.

– Я серьезно. Рисковать так можно лишь в крайнем случае, если нам нужно любой ценой понять, почему Техно-Центр боится Гипериона.

– Угу.

– Тогда нам потребуется оператор. Человек, который великолепно ориентируется в киберпространстве. Умный и хитрый, но не слишком – иначе он просто не станет с нами связываться. И наконец, это должен быть человек, готовый на риск и умеющий держать язык за зубами. А то знаю я этих хакеров…

Я улыбнулась.

– У меня такой человек есть.

ВВ жил в дешевой квартире в цоколе дешевой башни в дешевом районе ТКЦ. Но среди приборов, заполнявших почти целиком его четырехкомнатное жилище, дешевых не было. Последние десять лет он тратил большую часть заработка на всевозможные кибернетические игрушки.

Я сразу заявила, что мы предлагаем ему сделать нечто противозаконное. ВВ ответил, что состоит на государственной службе, а потому даже обсуждать такие вещи отказывается, и сразу же спросил, что надо сделать. Джонни начал объяснять. ВВ подался вперед, глаза его заблестели. Этот характерный блеск, я помнила еще по колледжу. Я уже начала опасаться, что он прямо при мне вскроет Джонни, чтобы узнать, как устроен кибрид. А когда Джонни дошел до самой интересной части своего повествования, блеск в глазах ВВ превратился в какое-то зеленоватое свечение.

– Когда я уничтожу свой ИскИн, – говорил Джонни, – мое сознание переместится в кибрида. Но на эти несколько наносекунд рухнет моя секция защитного периметра Центра. Сторожевые фаги тут же рванутся в прорыв. И пока они не успели его заблокировать, мы должны успеть…

– Вход в Центр, – прошептал ВВ. Его глаза сияли, как древний видеомонитор.

– Это очень опасно, – подчеркнул Джонни. – Насколько мне известно, ни один оператор-человек не преодолевал еще периферию Техно-Центра.

ВВ потер верхнюю губу.

– Есть легенда про ковбоя Гибсона, [39] – пробормотал он. – Еще до того, как Техно-Центр отделился. Ему, говорят, это удалось. Теперь в его подвиги никто не верит. А сам ковбой куда-то подевался.

– Даже если мы прорвемся, – продолжал Джонни, – времени будет в обрез. Правда, у меня есть координаты данных.

– Кибенематика! – прошептал ВВ. Он обернулся к пульту и протянул руку за шунтом: – Ну, за дело.

– Прямо сейчас? – опешила я. Джонни тоже слегка растерялся.

– А чего ждать? – ВВ уже вставил себе в голову шунт, подключил метакортикальный процессор, но клавиатуру пока не трогал. – Так поехали или что?

Я подошла к Джонни, села рядом с ним на диван и взяла его за руку. Рука была холодная, а лицо не выражало ничего. Но я представляла, что он должен испытывать сейчас – перед надвигающимся уничтожением своей личности и предшествующего существования. Даже если переход пройдет благополучно, человек с личностью Джона Китса уже не будет прежним «Джонни».