Юхан III решил воспользоваться ситуацией. В Финляндии он собрал большую армию под командованием Делагарди. Кроме шведов в нее вошли отряды наемников из Германии, Франции и Италии. Ближайшей целью вторжения были Орешек и Ладога. После их падения Юхан III собирался заняться Новгородом и Псковом. Таким образом, шведский король стремился не только отрезать Россию от Балтики, но и прихватить громадный кусок ее континентальной территории.

8 сентября 1582 года войска Делагарди осадили Орешек. После длительной бомбардировки 8 октября они предприняли общий штурм. Но древняя крепость, расположенная на острове посреди Невы, отразила атаку врага. Вскоре в Орешек прорвалась русская судовая рать с подкреплениями. После этого второй шведский штурм тоже закончился безуспешно. За два месяца боев Делагарди потерял столько ратников, что сил на третью попытку у него не осталось. В ноябре шведы отступили от Орешка. Юхану III стало ясно, что в одиночку ему Россию не одолеть. Однако и Иван IV не мог воспользоваться неудачей противника. С одной стороны, его связывали угрозы Батория по поводу Нарвы, а с другой — в это время снова обострилась ситуация на юге и востоке России. Нападение Большой Ногайской Орды вызвало мощное восстание народов Поволжья. Возобновились набеги и со стороны Сибирского ханства.

В этих условиях Россия и Швеция начали мирные переговоры на реке Плюссе. Юхан III пытался добиться от Ивана IV уступки всего побережья Финского залива, но царь за последние километры берега держался твердо. В результате в августе 1583 года стороны подписали трехлетнее перемирие. По его условиям шведы удержали захваченные русские города Корелу, Ивангород, Ям и Копорье с уездами. Москва сохранила лишь маленький кусок побережья с устьем Невы. Так закончился очередной этап борьбы, в результате которого Иван Грозный не только уступил захваченную ранее Ливонию, но и утратил большую часть российского побережья Балтики.

Однако царь не смирился с поражением. Он понимал, что отказ Москвы от прибалтийских земель должен вызвать ссору между ее врагами: Польшей и Швецией. Чтобы к моменту их столкновения иметь возможность вступить в борьбу на севере, Грозный спешил решить юго-восточную проблему. Одновременно с этим он вел интенсивные переговоры об экономическом и военном союзе с Англией.

Особые отношения с Туманным Альбионом у России установились еще в 1554 году, после того как в устье Северной Двины прибыло экспедиционное торговое судно под командованием Ричарда Ченслора. Английский капитан прошел в Россию северным морским путем вокруг Норвегии. Маршрут был нелегким и опасным: из трех вышедших в плавание кораблей два потерялись в пути. Иван IV пожаловал прибывших с Ченслором купцов грамотой, согласно которой им предоставлялось право беспошлинной торговли в России, даровалось «пристанище корабельное» на Северной Двине и двор в Москве. В Лондоне для торговли с Россией была образована Московская компания. После этого в Архангельский порт ежегодно приходило по три-четыре английских судна, а начиная с 1560-х годов — по 10—14 больших кораблей. Беломорские «ворота на Запад» использовались для вывоза из России пушнины, льна, конопли, сала, ворвани, поташа и воска. Ввозились в страну в основном сукна, медь, олово, свинец. По мере роста привилегий, даруемым в России английским купцам, Елизавета I все чаще шла навстречу пожеланиям Ивана IV по части ввоза военных грузов: пушек, снарядов, прочего оружия. В Москву и другие русские города из Англии с разрешения королевы приезжали корабельных дел мастера, архитекторы, доктора, аптекари и другие высокообразованные специалисты.

Пока на западных рубежах России грохотали пушки, льготы англичан непрерывно росли. В 1555 году Иван Грозный разрешил им свободно и беспошлинно торговать лишь в Москве, Холмогорах и Вологде, а из русских служащих купцы Московской компании могли нанимать только приказчиков, причем не более одного в каждом из трех торговых дворов. А льготная грамота 1567 года позволила англичанам строить в русских городах уже не только дворы, но и фабрики. Для своих предприятий купцы Московской компании могли теперь нанимать русских работников в любых количествах. К примеру, в Вологде, тогдашнем центре российского льноводства, царь разрешил англичанам построить канатную фабрику, а в окрестностях города — искать и добывать железную руду. Кроме этого, по условиям новой грамоты в Москве, Новгороде и Пскове разрешалось хождение английской монеты, которую руководители компании могли чеканить на российском монетном дворе. Британские купцы получили право отправлять вооруженные «комиссии» для охраны своих товаров от разбойников и пользоваться для поездок по стране ямскими лошадьми.

Ни один корабль (даже английский), не принадлежащий Московской компании, не мог теперь заходить в Печору, Обь, Колу, Мезень, Печенгу, Холмогоры или на Соловецкий остров. Ни один иностранец (даже англичанин, не входящий в компанию) не имел право следовать через Россию в Китай, Персию, Бухару или Индию. Московская компания получила право самостоятельно, без участия и согласия местных властей, ловить всех (неугодных ей) европейских путешественников и конфисковывать их имущество. Понятно, что привилегии эти давались не «за красивые глаза». Так, в 1581 году, в самый разгар наступления Батория на Псков, в Северную Двину прибыла внушительная торговая эскадра из 13 английских судов, доверху груженных свинцом, порохом и медью.

Однако сразу же после окончания Ливонской войны Грозный принялся отнимать у Московской компании одну льготу за другой. И начал с самого лакомого куска — с монополии. Вскоре уже все иностранцы, а не только англичане, получили разрешение торговать на российском Севере. Правительство Елизаветы, естественно, захотело вернуть своим купцам исключительное право на беломорскую торговлю. Иван Грозный ответил, что он совсем даже не против. Однако при этом прозрачно намекнул, что выгоду от нового договора должны получить не только подданные королевы.

В августе 1582 года в Лондон прибыл русский посол Федор Писемский, предложивший англичанам заключить с Россией военный союз, чтобы «на всякого недруга стояти заодно»{57}. Соглашение по обычаям того времени предлагалось скрепить браком между царем Иваном и племянницей королевы Мэри Гастингс. Вначале Елизавета I притворно удивилась — ведь русский царь женат. Однако Писемский ответил на это, что нынешняя царица (Мария Нагая) не ровня государю, а потому он с ней разведется сразу же, как только закончится сватовство. Русский посол настойчиво добивался свидания с принцессой, чтобы доложить царю о ее внешности и манерах. В конце концов, летом 1583 года во время прогулки в саду ему показали королевскую племянницу. Писемский тут же отправил Ивану Васильевичу грамоту о том, что Мэри Гастингс «…высока, лицом бела, нос прямой, глаза серые, волосы русые, пальцы долгие{58}». Описание понравилось Грозному.

Переговоры, начавшиеся в Лондоне, продолжились в 1583— 1584 годах в Москве. Со стороны Елизаветы I их вел английский посол Джером Боус, интересы царя Ивана IV представляли три человека: от земцев боярин Никита Романов и дьяк Андрей Щелканов, а от «двора» Богдан Вельский. Русские настаивали, чтобы в текст союзного договора был включен пункт о совместных военных действиях против Стефана Батория. Чуть позже они озвучили имя еще одного царского недруга — Юхана III. По замыслу Ивана Грозного Англия должна была помочь России отвоевать у Польши и Швеции все то, что наша страна потеряла за последние годы.