— Это называется пеленать, — говорю я, — я спеленала его, чтобы успокоить.

— Потому что так делают приближенные к Йаре, — Майлс заканчивает фразу зловещим голосом, изгибая губы в язвительной улыбке, и у меня возникает непреодолимое желание чем-нибудьего треснуть.

— Нет, так делают, когда дети ведут себя беспокойно. Поу нас ворон, так что я просто распространила данный метод на другой вид. И это сработало. А ты бы что сделал?

— Опустил бы стекло, — говорит Майлс, — и выпустил бы ворона, пока он окончательно не изгадил мне заднее сидение.

Он указывает на пару белых пятен на обшивке и выглядит при этом слегка расстроенным.

Я закатываю глаза и вытягиваю атлас.

— Нужно съехать с главной дороги. Когда Уит поймет, что По не вернется, он пустится за нами в погоню. И если мы двигались в правильном направлении — навстречу моей общине — то это один из очевидных маршрутов.

Я провожу пальцем по карте и нахожу развилку, где от автомагистрали ответвляются две небольшие дороги, одна из которых ведет вдоль озера и снова соединяется с крупной дорогой вблизи штата Айдахо.

В поле зрения появляется дорожный знак, и я, сверившись с картой, рассчитываю расстояние до поворота.

— Проедем еще шестьдесят миль и съезжаем с дороги, — говорю я и жду.

Майлс, вздыхая, заводит машину. Придется рассказать ему еще больше. Нужно, чтобы он понял, что происходит, а иначе… «А иначе что?» — звучит голос в голове. Он может оставить меня одну. А он мне по-прежнему нужен, — думаю я, проклиная то обстоятельство, что по какой-то причине для спасения своей общины мне необходима помощь этого мальчишки.

МАЙЛС

— А ну отдай мои часы, зараза ты пернатая! — я гоняюсь за вороном по лесной поляне, черт знает где посреди Орегона, в то время как бывшая приспешница культа промытых мозгов, сидит и медитирует у костра. Похоже, сумасшествие заразно, потому что, наконец, оно и до меня добралось. Вот и приехали.

— Они блестят, — подает голос Джуно, выходя из своего транса. — Вороны любят блестящие вещи.

— Зачем ты вообще его выпустила из машины, если он может улететь обратно к Уиту?

— Уит им уже не управляет. Оноставил попытки до него добраться, поэтому сейчас он неопасен.

Я прекращаю гоняться за вороном и в упор подхожу к Джуно. — Куда. Мы. Направляемся, — цежу я, сжав зубы так плотно, что аж говорить неудобно.

— Как я уже сказала, я пытаюсь это выяснить, — невозмутимо отвечает она.

Я сверлю ее взглядом:

— Три дня, Джуно. Это сумасшедшее путешествие длится уже третий день. И если ты сейчас же не скажешь, куда мы едем, я сваливаю. Уезжаю. Я оставлю вас с вороном здесь, а сам вернусь в Калифорнию, и тебе придется искать другого водителя. Который не противизо дня в день спать на земле, и есть невинных диких животных с подачи душевнобольной хиппи.

— Невинных диких животных? — растерянно повторяет Джуно.

— Вчера мы ужинали жареной ящерицей. Которая, вместе с кроликом, съеденным в горах, составляет уже двух ни в чем неповинных диких зверушек, которых мне пришлось схомячить за последние 24 часа. Кто следующий? Бэмби? Почему бы нам не съесть кого-нибудь далеко не невинного и жутко раздражающего? Если что, я за пернатую кошелку.

— Если не хочешь, чтобы По таскал твои вещи — не нужно оставлять их где попало, — вступается она за ворона.

— Да не оставлял я их! Они лежали в сумке! — рычу я и поворачиваюсь к своей сумке, лежащей рядом с палаткой, ее содержимое валяется вокруг на земле.

— Я тебя прибью! — замахиваюсь я в сторону птицы, которая тут же хлопает крыльями и забирается на ветку повыше, чтобы я не достал.

— В таком случае, уезжай. Вперед! — восклицает Джуно. Она разворачивается и уходит с лагерной стоянки, разбитой на лужайке, на каменистый берег озера. Усевшись на плоский валун и подтянув колени к подбородку, она смотрит на воду. Я делаю глубокий вдох, и гнев стихает, особенно, когда я вспоминаю, какой она была прошлой ночью в палатке.

Джуно выглядела на свой возраст — такое редкое явление. Она казалась беззащитной, даже несмотря на то, что всю ночь ее рука покоилась всего в паре дюймов от заряженного арбалета. И еще она была какой-то расстроенной.

Она снова говорила во сне, но в этот раз, кажется, речь шла обо мне. «Я знаю. Я не могу ему доверять» — повторяла она несколько раз. А затем прошептала, — «Но кто еще у меня остался?»

И тогда я впервые почувствовал угрызения совести из-за того, что делаю. Ведь теперь, когда очевидно, что уговорить Джуно поехать со мной в Калифорнию не удастся, мне остается только караулить ее, пока не свяжусь с отцом. И я решил, что не буду больше сопровождать ее в этой безумной миссии и, как только мы доберемся до города, тут же позвоню отцу.