— Твой отец сказал, что я должен относиться к тебе, как ко всем остальным, — говорит он, не глядя на меня, — а это значит, что нужно носить униформу.

— Да, сэр, — говорю я, избегая сарказма в интонации, но подразумеваю его всем своим сердцем.

Сейчас я должен быть в школе, готовиться к выпускному. Развлекаться на полную катушку, как остальные одноклассники. Ели бы не миссис Кокран, через шесть недель я бы без особых усилий перешел из школы прямиком в Йель. Если бы не отец, сейчас я бы смотрел Камеди Сентрал у себя дома.

— Работая в почтовом отделении, ты получишь навыки ведения бизнеса с нуля, — сказал он, — докажи, что можешь быть ответственным, и я обеспечу тебе место в Йеле на второй семестр. Но до тех пор, вместо того, чтобы валять дурака, ты будешь работать по сорок часов в неделю за минимальную зарплату.

Его мотивы ясны, как белый день. Он хочет наглядно показать, какой будет моя жизнь, если я не «возьмусь за ум». Показать, что если я не изменюсь, то буду обречен превратиться в Стива, коротать дни, сортируя конверты, и тешить больное самолюбие, командуя скромным почтовым персоналом.

Должен быть другой способ утвердиться в глазах отца, кроме того, чтобы увязнуть здесь на девять месяцев. Даже несколько недель в этой адской бездне, и мой мозг взорвется.

Или я убью Стива. Я представляю, как оборачиваю вокруг его шеи его же волосы и стягиваю их. Смерть от "конского хвоста". Это может произойти.

ДЖУНО

Собаки воют. Я выхожу из нашей юрты и иду на звук. Они в юрте Ном, стоят среди месива из шерсти и крови. Ее хаски. Застреленные. Я едва сдерживаю слезы, поскольку знала этих собак, как своих.

На все племя у нас одна винтовка, и та используется лишь в редких случаях нападения медведя. Каждая пуля на счету. Но разбросанные вокруг гильзы точно не от нашей винтовки. Летательные аппараты? Оружие? Бандиты хорошо оснащены, и это пугает.

Из юрты Ном я бегу в юрту Киная. Никого. Только за юртой очередной ворох окровавленной шерсти. У входа в лес я вижу еще несколько мертвых хаски. Но ни одного человека. Я проверяю все двадцать юрт, оставляя юрту Уита напоследок.

Огонь Мудреца погас, очаг остыл. Я стою в смущении, пока не вспоминаю, что вчера он ушёл в поход. В пещеру по другую сторону Денали, куда он ходит несколько раз в году, чтобы, как он это называет, "освежить разум".

Он никогда не брал меня с собой, но я знаю, где это. Благодаря всем исследованиям, что провели Ном, Кинай и я, нет и дюйма нашей территории, которую бы я не посетила. От мыслей о лучших друзьях и где сейчас они могут быть, у меня сжимается сердце. Что за неизвестная опасность нависла над ними, отцом и остальной частью племени? Если они ещё живы. Я трясу головой, не позволяя этой мысли укорениться там.

Я должна добраться до Уита. Даже при том, что он не предвидел это нападение, возможно, он знает, что случилось. Я беру большой мешок с полки в задней части юрты Уита. Тот, который я использую на наших уроках, продолжающихся весь день, когда мы путешествуем в лесу, чтобы найти растения и полезные ископаемые, используемые для Обряда.

"Джуно, беги!" — слова отца вернули меня в реальность, я бросаю в мешок высушенные травы, пузырьки с экстрактом трав, порошки и драгоценные камни с полки Уита. Я не знаю, что именно ему понадобится, поэтому беру всего понемногу. Я хватаю несколько его книг, хранившихся на столе, и пихаю к остальному.

Я свищу, и собаки бегут ко мне. — Хорошие мальчики, — говорю я, когда они садятся перед санями, ждут меня, чтобы я запрягла их. Я прикрепляю мешок к саням, и затем, оглядываясь на свой дом, я говорю собакам подождать и двигаюсь через откидные створки.

Я вижу огонь и сдерживаю желание Прочитать его. Но я не могу игнорировать слова на полу и решаю отложить это, пока не доберусь до Уита. И хотя знаю, что огонь прогорит, я беру ведро растаявшего снега и выливаю на тлеющие угольки.

Я забираю общую фотографию моих родителей, которая стоит на моей тумбочке. Она была сделана за месяц до эмиграции нашей общины. За месяц до войны. Мои мать и отец стоят перед их домом в Сиэтле. Голова матери лежит на плече отца, а он обнимает ее обеими руками.

На фото она выглядела почти как я. Длинные, прямые, темные волосы, доставшиеся от ее матери китаянки, широко посаженные, круглыеглаза и высокие скулы от папы-американца. Папа сказал, что если бы она не утонула, когда я была маленькой, мы были бы похожи как близнецы.

На этой старой фотографии мой отец выглядит точно также как и сегодня, за исключением одного отличия: он более счастливый. Более беззаботный. "Затишье перед бурей, " — говорит отец, когда вспоминает тот день.

Я провожу пальцами по фотографии и убираю ее в карман пальто. И прежде чем оставить юрту, я наклоняюсь и тщательно стираю сообщение моего отца, стираю все, кроме буквы Д. Если он вернется, то он будет знать, что я видела сообщение.