Испанка порылась в наружном отделении, извлекла оттуда такую же, как чемодан, косметичку и закрыла его. Она впервые видела такой шикарный багаж. На свою жалкую зарплату, к тому же во времена кризиса, когда всем не до жиру, она никогда не могла бы купить себе такой. Ну, может быть, на самый худой конец, косметичку.

– О’кей, порядок, – сказал начальник багажной службы, которого сопровождали двое сотрудников, они перегрузили чемодан в единственный в самолете герметизированный отсек с вентиляцией и отоплением.

Если бы в недрах этого темного кофра Аджаташатру, затерянный между трусиками и куском булки, стал взывать к доброму гению, тот ответил бы громовым голосом Барри Уайта: [27] «Факир, у меня для тебя две новости – хорошая и плохая. Хорошая – то, что тебя поместили в единственный в самолете герметизированный отсек с вентиляцией и отоплением, благодаря этому ты прибудешь в место назначения не в состоянии итальянского мороженого. Плохая – ты никогда не попадешь в Барселону, поскольку тебя погрузили на самолет, который должен взлететь через несколько минут в неизвестном направлении. Снова-здорово!»

Сцена продолжалась всего несколько минут, но, когда Гюстав Палурд и Том Круз-Хесус Кортес и так далее вошли в багажный склад, индиец исчез.

Гюстав, который чувствовал себя неловко из-за того, что соврал цыгану, сознался во всем сотруднику багажной службы, как только они сели в его машину. А правда заключалась в том, что он хотел набить морду иностранцу, который обжулил его на сотню евро. Молодой испанец, для которого не было ничего дороже кровных уз и который никогда не отказывался от возможности набить кому-то морду, присоединился к делу своего этнического собрата, не требуя дополнительных объяснений. К тому же он испытал облегчение, узнав, что хорошенькая девушка не страдала диабетом и ей не грозила опасность.

Таким образом, возбужденные этой импровизированной погоней, двое цыган шагали по извилистому коридору в поисках индийца, который осмелился оскорбить одного из них.

Гюстав не взял с собой сумку-холодильник, но ласково ощупывал в кармане свой складной нож «Опинель» с рукояткой из слоновой кости, который он только что с радостью достал из чемодана, выйдя из самолета. Если вор не вернет то, что должен с процентами, Гюстав без колебаний превратит его в решето.

Мужчины скоро достигли конца ленты, но по-прежнему не увидели никаких следов преступника. Мимо проходил сотрудник багажной службы, и наш испанец спросил его, не видел ли тот индийца, высокого, сухого, узловатого, как дерево, с усами и в белой чалме. Чего там, индийца, одним словом.

– Единственный индиец, которого я здесь вижу, – это он! – ответил мужчина, грозно указывая на Гюстава. – Что он здесь делает? Он не имеет права находиться в этом помещении.

– Знаю-знаю, но мы ищем чемодан с глюка… с сахаром для девушки, у которой приступ диабета, – соврал молодой цыган.

– А, – ответил служащий. И добавил через несколько минут: – А какое отношение к этому имеет индиец?

Том Круз-Хесус Кортес Сантамария не знал, что ответить. Но он понял главное: он никогда не получит постоянного контракта, если окажется замешан в такую историю. И дал задний ход.

Когда он уже собирался отвести француза в пассажирский терминал и забыть про этот неудачный эпизод, его внимание привлекла груда одежды, брошенной на пол возле одной из багажных лент.

Скорее из профессионального долга, чем из подозрения, он остановил машину и пошел подобрать ее. Это были прекрасные концертные платья, очень привлекательные гарнитуры весьма откровенного нижнего белья размера 36, заставлявшие предположить, что на их владелицу смотреть довольно приятно.

– Что это такое? – спросил подошедший шофер такси.

– Не знаю, можно подумать, что кто-то свалил все это сюда, даже не глядя. А это все-таки красивые шмотки. Они принадлежат кому-то богатому, или важному, или и то и другое. Во всяком случае, наверняка женщине, и, должно быть, смотреть на нее довольно приятно, если хотите знать мое мнение.

– Куда идет этот багаж? – перебил Гюстав невозмутимо, как старый индеец-сиу, которого не сбить с толку парой трусиков. Он указал на сумки и чемоданы, которые продолжали продвигаться по конвейеру.

Сотрудник багажной службы подошел к проезжавшей мимо тележке и прочел надпись на прикрепленной бело-зеленой этикетке:

– FCO.

– FCO? – повторил Гюстав, не понимая, что это значит.

– Этот багаж направляется в аэропорт Фьюмичино, в Рим.

Когда двигатели уже работали на полную мощность, а самолет взлетел, Аджаташатру тут же понял: 1) он находится в самолете; 2) чемодан, в котором он спрятался, оказался не среди прибывшего багажа, как он полагал, а среди отправляемого.

Судьба человека, который раньше никогда не путешествовал, со вчерашнего дня явно наверстывала упущенное. Говорят, путешествия формируют сознание ребенка, но если судить по интенсивности путешествий Аджаташатру, то скоро он совсем впадет в детство, если шкаф или чемодан становится самым эффективным средством передвижения, чтобы сохранить состояние молодости. Но, учитывая усталость и боль в спине, не было очевидно, что такое возможно.