Землемер: Джонатан Данфорт.

Между Даниэлем Тейлором из Биллерики и Эйзой Роджерсом, прибывшим из Салема, достигнуто обоюдное согласие в том, что вышеупомянутый Даниэль Тейлор продаст указанный участок земли, став в дальнейшем продавцом, и предоставит гарантии того, что эти три акра будут предложены вышеупомянутому Эйзе Роджерсу, который станет покупателем со всеми правами собственника; и что означенный продавец таким образом полностью, однозначно и абсолютно отказывается от своего интереса, права и претензий на эту землю; и что после подписания сего соглашения и передачи установленной суммы Эйза Роджерс имеет право продавать землю и распоряжаться ею по своему усмотрению в собственных интересах, равно как и в интересах своих правопреемников и наследников.

Эйза Роджерс, действуя как покупатель, настоящим выражает согласие осуществить означенную покупку за четыре фунта стерлингов по подписании данного документа.

Подтверждаю верность своей подписи и указанной выше даты

Записано в присутствии продавца и покупателя

Генерал Д. Гукин

Даниэль Тейлор

Эйза Роджерс

Переписал секретарь городского совета Т. Адамс

Post Script мистеру Джеймсу Дейвидсу, Нью-Хейвен, Коннектикут

Дорогой друг Джеймс!

Простите, что всего лишь могу торопливо нацарапать несколько слов, ибо многое теперь заботит меня: встреча губернатора с членами совета и посещение индейских деревень, что, по-моему, имеет нынче особую важность для благоденствия расположенных в дикой местности поселений. В последнее время отношения между колонистами и туземцами были напряженны, и я приступил к написанию труда, который намереваюсь опубликовать ради достижения мира и согласия: «Дела и страдания индейца-христианина».

Теперь приближаюсь к сути сего послания. Посылаю вам для ознакомления копию судебного решения, поскольку оно касается возчика Даниэля Тейлора, который также является вашим доверенным лицом в окрестностях Бостона. Мистер Тейлор попросил меня помочь в разрешении земельного спора между Эйзой Роджерсом и своим наемным работником, неким Томасом Морганом, коего ославили убийцею короля.

Вам будет приятно узнать, что здесь все считают, будто Морган был казнен наемными убийцами, а его голова отделена от тела (голову эту я видел сам, будучи отчасти ответственным за исполнение воли его величества и хартий колоний). Сия отрубленная голова, должен заметить, чрезвычайно мала для такого высокого человека, каким мне описывали Моргана, а лоб ее испещрен множеством шрамов. Для удовлетворения желания короля голову отвезут в Англию на корабле «Ласточка», капитан коей наш добрый друг Кугин. На корабельной бочке будет написано, несомненно, каким-нибудь беспутным мерзавцем: «Здесь лежит голова Томаса Моргана, королевского убийцы. Вот что может случиться с головою всякого главы». Его величество, я уверен, захочет узнать посредством бесконечной переписки, какое же мы, колонисты, выказываем уважение Королевскому суду, если позволяем себе столь грубые шутки и проявляем презрение к важным персонам и ритуалам.

Поскольку Томас Морган был официально признан умершим, а посему неспособным предъявить права на участок земли Тейлора — привлекательное и удачно расположенное место на берегу Конкорда, — Эйза Роджерс выступил весьма решительно с просьбой продать его для строительства мельницы (напомнив мне, кстати, что «божьи мельницы мелют медленно, да мелко») и поторопился выплатить полную стоимость участка. После некоторого размышления он поверил моему слову мирового судьи, что Томаса Моргана больше нет на этом свете. Тем более что я поведал ему, не скупясь на подробности, о том, как индейцы нападают, поджигают, рубят и режут на части тех поселенцев, кто лишен защиты отрядов ополчения, находящихся под моим командованием.

А теперь перехожу к более радостным событиям. После завершения сделки с землей я имел удовольствие скрепить брак некоего Томаса Кэрриера из Биллерики с Мартой Аллен из Андовера, приходящейся кузиной жене мистера Тейлора. Когда они оба стояли передо мной, спокойные и торжественные, и произносили свои клятвы — он человек превеликого роста, каких я более никогда не встречал, а она в красивой сине-зеленой мантилье, — мне вспомнились вырезанные из камня фигуры, которые я видел в древнем лондонском аббатстве. Там, в темном забытом нефе, покоились каменные изваяния давным-давно почивших короля и королевы, оба полные достоинства, с морщинами неведомых нам раздумий на челе. И хотя очи их были закрыты, головы склонились друг к другу, словно говоря наблюдателю: «Мы все преодолели».

Мистер Тейлор был на церемонии свидетелем, а после ее окончания скромно преподнес невесте великолепное пуховое одеяло — большую редкость в колониях. Кроме того, я услышал, как он тихо сказал ей с особым выражением, что в одеяле лежит некая хозяйственная книга красного цвета. Трудно поверить в подобную нелепость.

«Храни эту книгу как следует, кузина, — сказал он, — до тех времен, когда ее можно будет извлечь, дабы просветить мир, ставший наконец более достойным сего предмета».

По причине бедности этой пары, а также ее исключительного трудолюбия я предложил им, а также человеку Кэрриера, Джону Левистоуну, хороший участок земли из тех, коими владею, в обмен на труд в течение некоторого времени и золотую монету, подаренную миссис Кэрриер ее отцом.

Томас Кэрриер сопроводил меня в Бостонский порт, на корабль, куда мы доставили голову Моргана, засоленную в бочке, дабы избегнуть разложения. С нами путешествовал и мой новый помощник Джордж Эфтон, мальчик весьма расторопный (некогда продавец угрей в Лондоне; вот, между прочим, сколь велики возможности способных людей в колониях). Вместе с головой Моргана был положен свиток, внутри коего хранилась маленькая дощечка. Получив мое разрешение раскрыть свиток, Джордж прочел нам вслух слова, написанные рукой великого лорд-протектора Англии, чьи военные приказы, распоряжения парламенту и смертные приговоры мне доводилось видеть собственными глазами. Свиток будет отправлен в Англию вместе с останками Моргана.