Шрифт:
Оникс отвернулась, посмотрела на скалы.
Она не могла отрицать, что реагирует на его ласки, он мог быть весьма убедительным, если хотел этого. Мог сделать больно, мог подарить наслаждение. Она ненавидела его и за то и за другое. Оникс улыбнулась краешком губ.
Раян называли ядовитыми змеями еще и за то, что они никогда нечего не забывали и не прощали.
… — Тебе понравилась сказка, Оникс? — спрашивает ее Катран.
Они сидят на стволе поваленного дерева, и коричневые от времени руки Катрана ловко выпиливают деревянную свистульку. Девочка сидит рядом, водит палкой по земле, подковыривая камушки.
— Что, не понравилась? — лукаво спрашивает старик, — почему? Это ведь сказка о прекрасной принцессе! Все девочки хотят стать принцессами, а ты?
— Я — нет, — дернула плечом девочка.
— Нет? — блеклые глаза старика хитро прищуриваются, — хм… и кем же тогда ты хочешь стать?
Оникс водит палкой и хмуриться. Сказка ей понравилась, но вот принцесса показалась глупой, она только и делала, что сидела в пещере, пока принц сражался с драконом. Еще и ревела при этом.
— Я… Я хотела бы быть… драконом! — выпалила девочка, не глядя на Катрана. Потом не удержалась, бросила быстрый взгляд, опасаясь, что он хохочет за ее спиной. Но старик все так же сосредоточенно вырезал свистульку, и если и прятал в бороду улыбку, то она была доброй.
— Хм… необычное желание для красивой девочки. И почему же ты хочешь быть драконом, Оникс?
— Потому что дракон сильный! Большой, смелый, умеет летать и плеваться огнем! Дракон свободный и может лететь куда захочет! А сказка неправильная, было бы куда лучше, если бы дракон сожрал этого простофилю принца! А потом и принцессу, чтобы не ныла! И улетел куда-нибудь в теплые страны…
Катран не выдержал и все-таки расхохотался.
— Ну и ну, — сквозь смех сказал он, — да уж, ты особенная девочка, Оникс… И если сильно захочешь, сможешь стать кем угодно…
— Даже драконом? — с надеждой спросила Оникс, уже не обижаясь на его смех.
Катран вдруг замолчал, и его улыбка стала чуть грустной.
— Драконом вряд ли, милая, но возможно, ты сможешь стать свободной… Если выберешь свободу…
— Катран, я не понимаю, когда ты начинаешь так говорить!
Оникс вскочила и запрыгала на одной ноге. Она устала сидеть на одном месте и хотела побегать, а старик сидел на стволе, опустив голову, и даже уронив из рук свистульку. Иногда на него словно находило что-то, и Катран застывал, а потом смотрел на Оникс с непонятной грустью в выбеленных временем глазах. Девочка не любила, когда ее друг становился таким, и она тормошила его, дергала за клокастую седую бороду, дула в ухо.
— Катран! Давай в догонялки! — закричала она и сорвалась с места, понеслась к озеру.
— Где ж мне за тобой угнаться, попрыгунья, — проворчал старик, подобрал свистульку, и поднявшись, не спеша пошел следом…
Оникс проснулась, но глаз не открыла, все еще прибывая в своем детстве, что так ярко ей приснилось сегодня. Надо же, а она совсем забыла тот день.
Теплый язык прошелся по ее щекам и ресницам, слизывая непрошенные слезы.
— Что тебе снилось? — глухо спросил Лавьер.
Оникс открыла глаза и пошевелилась, пытаясь выбраться из его объятий. Но он только придавил ее крепче к кровати.
— Что тебе снилось? Расскажи мне.
Она посмотрела недовольно.
— Я не помню, — соврала Оникс, не собираясь делиться с ним еще и своими снами, достаточно того, что он распоряжается ее телом. Аид внимательно смотрел ей в глаза, понимая, что Оникс врет. Но настаивать не стал. Да и зачем ему сны раяны, зачем знать, отчего она улыбалась во сне и одновременно плакала? Он разжал руки, откатился в сторону, отпуская ее. Девушка слезла с кровати и пошла в купель, даже не пытаясь уже прикрыться от его взгляда. Лавьер потянулся, прикрыл глаза. В теле разлилась приятная сытая удовлетворенность, и он улыбнулся.
Оникс закрыла за собой дверь купели, прислонилась к стене. Воспоминания прошедшей ночи настойчиво лезли в голову, и она сжала виски, силясь избавиться от них. Нет, этой ночью Лавьер не сделал ей больно. Напротив… Она наслаждалась его ласками. Даже тогда, когда он завязал ей глаза лентой, и она перестала видеть, только чувствовать. Чувствовать его тело, его руки и язык, холодные капли вина и сладкую мякоть фруктов, когда он кормил ее со своих губ. Ее тело откликалось на эти чувственные прикосновения, на ласки, на прерывистое дыхание мужчины, на его страсть и нежность.