Я настояла на том, чтобы она присоединилась к группе Анонимные Родители, очень эффективной группе для тех родителей, которые были склонны к физическому насилию над детьми. В этой группе Холли нашла себе крёстную, то есть, человека, которому она могла бы позвонить в любой момент, когда она чувствовала, что не может сдержать агрессию в отношении сына. Эта женщина могла вмешаться и успокоить Холли, советуя ей, как поступить, или даже приехать к ней домой и помочь на месте нейтрализовать ситуацию.

Одновременно с собраниями Анонимных Родителей, на которых Холли училась контролировать свою склонность к физическому насилию в стрессовых ситуациях, на терапии мы занимались ситуацией несколько под другим углом зрения. Первое, что было необходимо сделать, – это научить Холли идентифицировать физиологические реакции, предшествующие физической агрессии. Гнев имеет множество физических симптомов: я объяснила Холли, что её тело было подобием барометра, который мог предсказать, чт'o происходит, если она научится распознавать его сигналы. Когда Холли научилась внимательно отслеживать свои телесные ощущения, которые были типичными симптомами, предварявшими эпизод насилия, она удивилась, сколько физиологических реакций можно было заметить: «Я не верила тебе, Сюзан, но это на самом деле так! Когда я злюсь, шея и плечи у меня напрягаются, в животе начинает урчать. Челюсти сжимаются, я начинаю дышать учащённо, начинается сердцебиение и жжение и слёзы в глазах».

Эти физиологические симптомы были предупреждением о надвигающейся буре. Я сказала Холли, что её ответственностью было отслеживать их и избегать последующего урагана. Раньше Холли била сына, чтобы снять напряжение; ей необходимо было найти альтернативы такому поведению, если она хотела прервать цикл насилия.

Когда Холли научилась распознавать физиологические признаки гнева, я стала учить её находить эти альтернативы. Мы подробно говорили о различии между отвечать на ситуацию и автоматически реагировать на ситуацию, однако, Холли в течение столького времени жила на автопилоте, что ей было ужасно трудно придумать какую-то альтернативу своему поведению. Чтобы помочь ей начать думать в этом направлении, я спросила её, как бы она хотела, чтобы вели себя в моменты гнева её собственные родители, кроме вымещения ярости на ней. Холли ответила: «Ну, чтобы пошли бы проветриться на улицу, прогулялись или что-то в этом роде».

Я предложила ей сделать именно это в следующий раз, когда она разозлится. Потом спросила её, какие ещё способы справиться с гневом могли бы применить к себе её родители и она сама: «Посчитать до десяти Хотя, зная меня, до пятидесяти. Могу сказать сыну, что не хочу причинять ему боль и чтобы он ушёл на время в свою комнату. Могу позвонить моей крёстной и поговорить с ней, чтобы успокоиться».

Я поздравила Холли с тем, что она сама додумалась до этих блестящих стратегий. В течение последующих месяцев она была полна энтузиазма в связи с переменами в собственном поведении и контролем над импульсами. Как только она поняла, что она в состоянии контролировать свои эмоции, она осознала, что она не обречена вести себя так же, как вела себя её мать. Теперь она была в готова к тому, чтобы встретиться с собственной детской травмой.

Жанин, ставшая жертвой инцеста со стороны своего отца и потратившая двадцать лет жизни, пытаясь завоевать его любовь, преодолела конфронтацию с родителями, приобретя новую уверенность в себе. Один из участников терапевтической группы спросил Жанин, что она думала насчёт отношений собственной восьмилетней дочери, Рэйчел, с дедушкой. Жанин рассказала группе о том, что она установила свод жёстких правил относительного того, на каких условиях её родители могли видеться с её дочерью: «Я сказала, что ни при каких условиях не оставлю Рэйчел с ними наедине. Ты сам знаешь, папа, – сказала я им, – что ты не изменился и не проходил терапию: ты продолжаешь быть тем же мужчиной, который насиловал меня. С какой стати я вдруг доверю тебе мою дочь? Потом я сказала матери, что сомневаюсь в её способности гарантировать безопасность Рэйчел. В конце концов, когда он насиловал меня, она была дома».

Жанин понимала и признавала то, что многие жертвы инцеста не признают: прервать цикл насилия в их случае означает защитить других детей от агрессора. Часто инцестуозный родитель подвергает сексуальной агрессии не только свою дочь, но и своих внучек, и любого другого ребёнка, который окажется в пределах досягаемости. Жанин не могла предсказать, как поведёт себя отец в отношении её маленькой дочери, и поэтому предусмотрительно решила принять соответствующие меры.

Также она купила несколько книг, в которых доходчиво объясняется детям разница между здоровыми выражениями симпатии и сексуальными домогательствами. В США по этой теме существуют также дидактические видео. Цель этих материалов – не напугать детей, а дать им информацию, которые многие родители затрудняются им предоставить, но которая необходима детям.

Следуя моему совету, Жанин сделала ещё один шаг, потребовавший немало мужества: рассказала обо всём всем своим родственникам: «Я рассказываю об этом всем в нашей семье. Ты убедила меня в том, что я ответственна не только за безопасность Рэйчел, но и остальных детей в нашей семье. Я хочу сказать, за то, что мой отец до сих пор имеет доступ к ним. Не всем нравится то, что я делаю, особенно моим родителям, но им придётся потерпеть. Я долго молчала, думая, что таким образом я защищаю семью, когда на самом деле единственным человеком, которого я защищала, был мой отец. Своим молчанием я подвергала опасности других детей в нашей семье».

Хотя Жанин действовала храбро и ответственно, не всем её родственником нравилось то, что она делала. В типичной инцестуозной семье можно встретить людей, которые благодарны жертве за то, что та нарушила молчание, а также тех, кто просто-напросто не верит жертве, и тех, кто придёт в ярость и обвинит жертву во лжи и предательстве. Так же как и в случае конфронтации, реакция родственников на правду об инцесте во многом определит ваши будущие отношения с ними. Возможно, что ваши отношения с большинством родственников ухудшатся, но это цена, которую необходимо заплатить за возможность защитить детей. Инцест существует только там, где есть сговор молчания, и нарушить его абсолютно необходимо для того, что прервать цикл инцестуозного насилия.