Шрифт:
– Ничего странного, – не согласился Вик. – Когда в кино кто-то убегает, всегда хочется, чтобы он убежал.
Эффект такой. Психологический. Чувствуешь себя на месте убегающего.
– Вот! Именно! Я что-то почувствовал! Как же получается? За себя я не умею чувствовать – а за других умею?
– А вы разве раньше не пробовали что-то за других почувствовать? – спросил Вик.
– Нет! В том-то и дело! А ведь это путь, ключ, это эврика! Действительно, я искал желания только в себе и для себя! И даже не пробовал пожелать что-то другому! А ведь оказывается – радость получаешь не только когда исполняются твои желания, а когда и чужие тоже, когда другой тоже радуется!
– Давно известно, – подтвердил Вик. – Я иногда нарочно убираю в комнате – не потому, что там действительно так уж грязно, это деловой беспорядок, а чтобы мама порадовалась. Она радуется – мне хорошо.
– Да? В самом деле? – жадно спрашивал Жертва Рекламы.
– Вы просто дикий какой-то! – откровенно сказал Вик, прислушиваясь к звукам на улице.
– Именно, дикий! – не обиделся, а даже обрадовался Жертва Рекламы. – Я всегда желал чего-нибудь себе и ни разу не попробовал пожелать чего-то другому! И вот пожелал – и какое удовольствие получил! Что для тебя еще сделать?
– Ничего. Просто если к вам придут и спросят про меня, вы ничего не говорите.
– Конечно, конечно! – с готовностью согласился Жертва Рекламы. – Чего-то ты хочешь?
– Вообще-то я бы хотел убраться отсюда. Из города и вообще из Бермудии. Но не один, с папой, с мамой и братом.
– Прекрасно! – воскликнул Жертва Рекламы. – Как это прекрасно!
– Вы тоже хотите убраться?
– Нет. Я ничего не хочу. Но я рад за тебя, что ты этого хочешь!
– Пожалуйста, тише! – попросил Вик.
И тут постучали в дверь.
– Спрячьте меня! – пошептал Вик.
– Конечно, конечно!
Жертва Рекламы открыл люк, и Вик сбежал по ступенькам в подвал. Люк закрылся.
Было слышно, как вошли несколько человек. Противный писклявый голос что-то неразборчиво спросил.
Жертва Рекламы неразборчиво ответил.
Писклявый голос спросил громче.
Жертва Рекламы ответил тише.
Писклявый голос завопил так, будто его резали – то есть не голос резали, а его обладателя.
Закричал что-то и Жертва Рекламы.
Люк открылся.
Вик медленно поднялся по лестнице.
– Все-таки выдали? – спросил он Жертву Рекламы.
Тот одной рукой держался за скулу, а другой отмахнулся от глупого вопроса. Лицо его при этом светилось радостью.
– Второе открытие за один вечер! – поделился он этой радостью со всеми. – Оказывается, можно не только желать другому чего-то хорошего, можно себе не желать плохого ! Меня сейчас стукнули, спасибо вам, начальник! – склонил он благодарственно голову в сторону Мощного Удара. – И я понял, что очень не хочу еще раз такого же угощения! Вот на чем я построю путь к себе: желание добра другим и нежелание зла себе!
– Вы только не запутайтесь, – сказал ему Вик.
– Я постараюсь.
И Вика увели.
Из этого эпизода, господа дети, подростки и взрослые, мы можем сделать два вывода. Первый: невольные мысли, а мысль Жертвы Рекламы помочь преследуемому была именно таковой, могут оказаться не только плохими, но и хорошими. Даже у плохого человека. Второй вывод печален: тот, кто слишком занят собой, всегда способен на предательство.
Тройка Ли Чен – Патрик – Мойра, преследуемая другим патрулем, наткнулась на дом Куда Глаза Глядят.
– Он втайне синий, он нас спрячет! – вскрикнула Ли Чен.
И они вбежали в дом и залезли под стол, накрытый грязной старой скатертью.
– Кто тут? – проснулся Куда Глаза Глядят.
– Мы, – ответила Мойра. – Мы дети. За нами гонятся. Не выдавайте нас, пожалуйста!
– Без проблем, – кивнул пьяница и захрапел.
Тут вошли патрульные.
– Эй! – грубо растолкали они Куда Глаза Глядят. – Не видел двух девчонок и пацана?
– Нет, – ответил Куда Глаза Глядят. – Только слышал. Похоже, они под столом. Вы их не трогайте, они же дети! Цветы жизни!
– Тебя не спросили! – ответили патрульные и вытащили из-под стола Мойру и Патрика. А Ли Чен вылезла сама, гордо подняв голову.
– Какие все хорошенькие… Миленькие… Детство – счастливая пора, – бормотал Куда Глаза Глядят, с улыбкой засыпая.
Из чего мы можем сделать грустный вывод, что пьяный человек всегда способен на предательство.
А Жун Фен, Жень Чжао и Янг Ли толкнулись в несколько домов – никто не открыл. В очередном доме дверь была не заперта. Они вбежали и увидели человека за компьютером. Это был писатель, которого все так и звали – Писатель. Он попал в Бермудию с желанием написать великую книгу. И он ее написал. Была ли она великой, неизвестно, но он это сделал, он написал книгу. Но желание осталось. И он тут же засел за следующую. А закончив ее, взялся за третью. На протяжении тридцати лет он написал тридцать книг, но все не мог успокоиться: ему казалось, что следующая книга будет уже окончательно великой. На этот раз Писатель сочинял книгу о том, что знал лучше всего – о пропавших в Бермудии. Эпизод, над которым он работал в настоящий момент, был напряженным и по случайности совпал с тем, что происходило: патрульные гонятся за детьми, те попадают в некий дом, Писателю предстояло придумать, как он их выручит.