Шрифт:
На следующий день, в другом обличье, журналистка попыталась продолжить свои бдения в парке. Она даже вскарабкалась на дерево, однако ее кто-то спугнул. Но и Гарбо не было видно ни здесь, ни в других местах. Весь день пошел насмарку. На третий день репортерша встретила другого фотографа, которому, в отличие от нее, повезло больше — на предыдущей неделе он сделал удачный снимок. Они продолжили преследование уже вместе и в результате вскоре после десяти утра были вознаграждены за свои усилия двумя удачными снимками.
Вслед за этим журналистка принялась вынюхивать подробности образа жизни Гарбо. Увы, это оказалось практически безнадежным делом. Горничная поведала ей, что Гарбо любит порядок, однако не читает, не курит и не разговаривает. Она всегда одевается в одно и то же, никогда не пользуется лифтом и постоянно сидит на вегетарианской диете — лимоны с сахаром. Журналистка поинтересовалась насчет автографа, однако горничная объяснила, что Шлее запрещает своей спутнице раздавать автографы кому-либо. Это он так решил. Она же по натуре добрый человек. Она всегда улыбается, однако ни слова не понимает по-французски. Поэтому Шлее всегда переводит и отдает распоряжения. Журналистка сделала вывод, что Шлее является для Гарбо своеобразным импресарио, переводчиком, секретарем, телохранителем, а не исключено также, что и мальчиком на побегушках.
В одном из писем Гарбо Сесиль намекает на «жадные глотки омерзительной на вкус воды, которая способна чудодейственным образом восстановить силы Вашей Светлости».
Сопровождаемый Дэвидом Гербертом, он 4 августа по пути в Танжер отправился в Марсель, досадуя, что потерял целое лето, а Гарбо так и не приехала к нему. Вскоре после его отъезда в Пелхэм-Плейс пришло от Гарбо довольно сбивчивое письмо. Суть его вкратце заключалась в том, что она якобы является жертвой странного стечения обстоятельств и ей необходимо как можно быстрее поправиться. Гарбо интересовалась, по-прежнему ли Сесиль такой же попрыгунчик, добавляя, что ей ужасно его недостает. Прибегнув к своеобразной конспирации, Гарбо обращалась к нему с настоятельной просьбой написать ей письмо от имени Питера Уотсона, а она тогда решит, что же ей делать дальше. А пока они со Шлее чувствуют себя неважно, лечение продлится еще одну неделю, хотя врачи не нашли у них ничего серьезного. Разумнее всего надеяться, писала Гарбо, что они смогут встретиться в Париже.
Сесиль проводил в Танжере памятные деньки. «Здесь имеются все мыслимые разновидности негодяев, все возможные формы порока», — писал он Гарбо. В числе таковых оказался и недоросток Трумен Кэпот, устроивший ночной пикник в скалах у мыса Спартель, — «лишь каким-то чудом ему удалось не расшибить голову о камни, отделавшись лишь всклокоченными волосами и разбив очки».
Сесиль не терял надежды, что Гарбо все-таки сумеет вырваться к нему в Танжер или же, что еще лучше, в Лондон. Его следующий маневр состоял в том, чтобы, последовав ее совету, сочинить ей такое письмо, которое она смогла бы показать Шлее. Написано оно было гораздо более аккуратным почерком:
«Дражайшая Грета!
Послал тебе сегодня телеграмму, чтобы узнать, не пожелаете ли вы с Джорджем приехать погостить у меня? Мы бы постарались обеспечить вам необходимый комфорт. Купаться здесь — истинное блаженство, а арабская жизнь наверняка тебя зачарует.
Дом наш — уродливое современное строение, но зато в нем прохладно. У нас есть несколько довольно комичных слуг — будь уверена, здесь никто не собирается нападать на тебя.
Ну, или, на худой конец, приезжайте ко мне в Англию, только дайте знать заранее о ваших планах.
Наилучшие пожелания от меня и Дэвида.
Сесиль».Ответа не последовало. Гарбо и Шлее все равно не смогли бы приехать в Танжер, так как им предстояло утрясти все вопросы по поводу фильма Уолтера Вангера «Герцогиня де Ланже». Из Экс-Ле-Бэн они в конце августа отправились в Рим.
Как обычно, Гарбо путешествовала под псевдонимом «мисс Гарриет Браун». Некоторое время, пока шли переговоры о возможном создании фильма, они жили в отеле «Хасслер». Гарбо пыталась соблюдать инкогнито, однако вездесущая пресса вновь пронюхала о ее пребывании. В первую неделю сентября у нее не было отбоя от папарацци [9] — стоило ей только выйти из отеля или же Базилики Святого Петра во время осмотра достопримечательностей города.
9
папарацци (итал.) — фотографы бульварных изданий.
Однако проект создания фильма, как и все предыдущие попытки такого рода, потерпел неудачу. Компания переживала финансовые трудности, и Гарбо была несколько ошарашена предложением оказать проекту посильную поддержку. Вмешательство Шлее, несомненно, явилось негативным фактором. Как отмечала Залька Фиртель, именно эта неудача вынудила Гарбо раз и навсегда отказаться от дальнейших попыток сниматься в кино. В некотором роде ей повезло, что у нее было достаточно денег, чтобы до конца своих дней гордо держаться особняком.
Гарбо и Шлее нашли временное пристанище на вилле неподалеку от Рима, и в конечном итоге отбыли в Париж. Сесиль тоже сделал остановку по пути из Танжера. Сначала он зашел к Гарбо в отель, но вынужден был оставить записку.
К его удивлению, вскоре раздался телефонный звонок.
«Это ты, Битти? Ну кто бы мог подумать! — и я тотчас понял, что Грета в хорошем настроении», — пишет Битон в своем дневнике.
«Ее треволнения из-за фильма отступили на второй план, к величайшему ее облегчению, и теперь она снова исполнена бодрости духа. Я в восторге от того, что через полчаса снова увижу ее и прогуляюсь с нею по парку; я одеваюсь с особой тщательностью и несусь вдоль по улицам, весь разгоряченный на солнце, вспомнив, что оставил в отеле шляпу, — я знаю, что Гарбо не любит, когда я прихожу к ней без шляпы (подумать только, чтобы парень — и без шляпы!) — и пытаюсь при этом не опоздать.