С Вожыком тоже выходило не слишком хорошо. Хотя благодаря показанному на первом занятии упражнению, энергия в маленьком пирокинетике уже не застаивалась, но обучиться ничему новому мальчик так и не смог из-за укоренившегося в душе страха. Слишком часто собственное пламя его обжигало. Даже старый слуга Охотника это приметил и украдкой передавал Финисту целебную мазь. Он принял ее, наступив на горло собственной гордости — слишком виноватым себя чувствовал перед Вожыком, да и перед Гердой тоже.

Не помогало справиться со страхом и то, что Финист всегда приходил на занятия на взводе после очередного провала с Майли, долго не мог взять в себя в руки, срывая на мальчике раздражение. От этого Вожык еще больше замыкался и терял последние крохи уверенности в собственных силах. После очередной неудачной попытки зажечь огонь, пирокинетик мрачно сообщил, что перестал видеть человечков в языках пламени. Должно быть, им надоело возиться с таким слабым и бестолковым пирокинетиком, и они решили найти кого-нибудь достойней.

От этой тирады Финисту захотелось волком выть. Ведь проблема явно заключалась не в ученике, а в учителе. Это он оказался настолько слеп и глуп, что сам загнал мальчишку в угол. Тогда Финист решил сменить тактику — переставил занятия Вожыка и Майли местами, чтобы поменьше срываться. Не слишком хитрая уловка, но все лучше, чем расписываться перед Охотником в бессилии.

Дело пошло на поправку. Вожык взбодрился и повеселел, видя, что учитель уже не смотрит таким суровым укоризненным взглядом.

В перерывах между занятиями Финист много помогал Эглаборгу по хозяйству: чистил конюшню, голубятню, колол дрова, носил воду. Делал все, чтобы занять руки и разгрузить голову. Целитель бурчал поначалу, но потом махнул рукой — лишь бы на кухню не лез да вещей не путал.

Было в этой работе еще одно значимое преимущество — Финист получил возможность понаблюдать за жеребцом Охотника вблизи. Первым делом решил расспросить о нем свою кобылу.

— Чудной он. Скрытный очень, — неторопливо рассказывала Золотинка. — И судя по манерам, явно не из местных.

— Это я и сам заметил, — ее рассудительный тон всегда вызывал у Финиста чувство, что старший в их паре она, а не он. — С юга он: шерсть короткая, стать необычная, глаза сорочьи, нос тонкий с горбинкой. Купцы рассказывали, что такие только в Эламе водятся. Но насколько он ценен, если его сюда через пол Мидгарда тащили? — Финист осекся, заметив, что его лошадь прижала уши. — Эй, ты чего? Для меня ты дороже всех эламских жеребцов вместе взятых.

Он ласково похлопал кобылу по шее.

— Черноволосый за ним по утрам приходит, — смилостивилась Золотинка и продолжила рассказ. — А через пару часов приводит всего в мыле, накрывает одеялом и отдает седовласому шагать, пока конь дыхание не восстановит.

— И так каждый день?

— Нет, но иногда бывает. Седовласый жеребца явно побаивается. Норовистый очень, хотя с черноволосым ведет себя куда скромнее.

— С этим тоже понятно. Мне надо что-нибудь необычное, чем он отличается от остальных лошадей, понимаешь?

— Гогочет много… хотя жеребцы в этом возрасте всегда гогочут. Не знаю, что ты хочешь услышать. Совершенно обыкновенный грубый и невоспитанный молодчик. Ты лучше у Яшки поспрашивай. Он с нее глаз не сводит с самого первого дня.

— Ясно. Что конь, что хозяин — одна зараза, — мрачно ответил Финист и пошел к деннику жеребца.

Прежде чем приниматься за чистку конюшни, нужно было вывести бестию на выгул. Стоило сунуться на территорию жеребца, как тот состроил страшную гримасу: вытянул шею и начал недобро сверкать белками глаз. Финист демонстративно перехватил вилы из одной руки в другую, показывая, что на испуг его не взять. Потом медленно открыл дверь и накинул на шею веревку. Жеребец грозно щелкнул зубами у самой руки Финиста.

— Только попробуй, — Финист взял недоуздок, не спуская глаз с наглой морды. Но как только протянул руку к коню, тот все-таки исхитрился цапнуть его за плечо. Не больно, скорее для острастки, но Финист решил пресечь агрессивное поведение и отвесил смачную оплеуху по мерзко ухмыляющейся морде. Жеребец набычился.

— А в следующий раз вот этим помеж ушей получишь, — помахал рукоятью от вил Финист. Конь скривился, но стал спокойно, позволил надеть на себя недоуздок и вывести из денника. Однако на выходе из конюшни снова решил проверить Финиста и попытался галопом протащить его по двору, как часто делал с Эглаборгом. Оборотень бросил вилы, уперся ногами в землю и со всей силы дернул веревку, привязанную к недоуздку, потом еще раз и еще, пока конь не остановился.