Одумавшиеся и присмиревшие воины бросились ей помогать, но Ардест распорядился по-своему. Сначала отрядил для охраны князя двоих, показавшихся ему самыми надёжными, а затем поделил на две неравные части остальных. Троих воинов оставил караулить травницу, а остальных повел вслед за убежавшими дальше чародеями.

Шангор с пятеркой своих людей ввалился в комнату, где несколько воинов в новеньких зелёных куртках, оттеснив в угол охранников князя, требовали сдать оружие. Однако те сдаваться не собирались и приводили в свою пользу весьма разумные доводы.

— Вы слышали сигнал отбоя? Три раза! Никогда такого не бывало! Видать, кто-то ошибся… или вы не знаете, как бывает?

— Не мог никто ошибиться, — красивый черноволосый десятник смотрел зло и неуступчиво. — Раз был сигнал, значит, наших бьют!

— А ваши, это кто? — мгновенно встрял в разговор воевода. — Уж больно похоже это на шаманские заморочки! Вот я тебе враг или друг?

— Если нападёшь на нас, значит, враг! — десятник поднял тяжелый боевой лук и приготовился отбиваться, если воевода и впрямь надумает нападать.

— А зачем мне на вас нападать? — неторопливо приближаясь, продолжал рассуждать Шангор. — Все знают, я бью только хингаев и тех предателей, кто продался шаманам! Слышали, небось, их шакалью присказку: мол, золото не пахнет? Как по-моему, оно просто провоняло… женским криком и болью, детскими слезами… Ну и зачем ты напал на охрану князя? Они все люди проверенные… среди них предателей точно нет.

— Ты думаешь, мы предатели? — слабо возмутился кто-то, но воевода в ответ только пожал плечами.

— А зачем мне думать? Это вы должны сейчас вспоминать, у кого и за что деньги брали. И еще можете представить, как будут смотреть на вас ваши дети и жены… или, лучше, как вы людям в глаза посмотрите!

— Заткнись, Шангор, — обозлился десятник, — иначе выстрелю!

— И сразу поставишь себе этим крепкую виселицу, — невозмутимо пожал плечами воевода. — Все знают, у меня нет и не было хозяев… только враги и друзья. И все мои друзья не пожалеют времени и сил, чтобы поймать тебя и повесить.

Они стояли уже почти напротив друг друга, и все остальные воины замерли, прислушиваясь к этому спору и делая для себя выводы.

— И кто твои друзья? — еще хорохорился спорщик, но нервы у него сдали, и едва Шангор сделал еще шаг, наемник Бервода выстрелил в него из лука.

Вспыхнуло вокруг воеводы переливчатое пламя, с треском и дымом сгорело в этом огне древко стрелы, а закопченный наконечник, лишь чиркнув по зачарованной куртке, упал на пол.

— Кто, кто! — ворчливо буркнул Шангор и ловко ударил десятника носком сапога по коленке. А едва тот присел на подломившейся ноге, дёрнул парня за ворот на себя, подставил подножку и отправил на пол, решительно поставив на шею ногу. — Вот всегда ты казался мне гниловатым, Родей, оттого я тебя уже два года и не беру в отряд. Но забыть не мог, память у меня… хорошая.

— Шангор, — из противоположной двери в зал ворвался Ардест в сопровождении чародея и Веси, — у тебя все в порядке? Один дурак… неверно понял слова хозяина и подал сигнал… выпороть бы всех, кто придумывает собственные сигналы, будто общих нет!

— Мои люди побежали по дому, — понимающе вздохнул воевода, глядя, как молча падают охранники в зелёных куртках. — Утихомирьте заодно и этого, он додумался в меня стрелять.

— Еще один болван, — усмехнулся Берест, помнивший, как дед передавал Шангору амулеты и обереги.

И теперь княжич знал точно, где брал их Ольсен.

— А где князь?

— В кабинете, успокаивает матушку. Я послал к ним пару воинов, остальные помогают чародейке с ранеными. — Дест торопливо прошел к противоположной двери, а оглянувшись, обнаружил, что теперь, кроме чародеев и мельника, следом за ним идет и воевода со своими людьми. — Ты знаешь, где остальные люди Бервода?

— Да. Не останавливайся, ты идешь верно.

Илстрем проводил тоскливым взглядом толпу убежавших вслед за Берестом чародеев, вернулся к ошеломленно молчавшей жене и тяжело вздохнул. Как ни обидно, но сын прав. Незачем ему бежать впереди всех и бросаться грудью на мечи наемников предателя, ни к чему хорошему это не приведет. К тому же, за последние годы он всего несколько раз возобновлял тренировки с мечом, и каждый раз находились важные дела, заставлявшие князя уже на следующий же день забывать свои благие намерения. А вот Дест незаметно стал именно таким воином и командиром, каким когда-то, лет двадцать или тридцать назад, был он сам.