Целью американской стратегической доктрины к 1960 году было прежде всего устрашение. Если бы это не возымело действия, необходимо бьіло бы нанести врагу катастрофический урон. Если враг атакует первым, Соединенным Штатам все же надо иметь достаточно ядерного оружия, чтобы нанести ответный удар и уничтожить атаковавшего.

Советская стратегическая доктрина оговаривала особо, что Советский Союз сохраняется как нация со своей идеологией и невредимыми стратегическими силами. Особое внимание уделялось всеобщей гражданской обороне и планированию, которое поддерживало надежду на то, что СССР может выжить и политически побороть главного врага. Его ядерная стратегия выражала политическую идеологию; американская стратегия была психологически ориентирована, основана на военных планах, не координируемых с КС В ВС{38}.

Разница в объекте особого внимания имела важное стратегическое значение. Американская стратегия главное внимание уделяла массовому разрушению, выводу ядерных сил противника из строя и парализации его общества. Советская ядерная стратегия делала акцент на самом процессе ядерной войны, подразумевая, что ядерную войну можно выиграть. Стратегия «массированного возмездия», впервые сформулированная администрацией Эйзенхауэра, с середины пятидесятых годов была официальной ядерной политикой в Америке. Массированный ответный удар был изобретен преимущественно как устрашение; политика признавала, что любое советское руководство не решится бросить вызов американскому ядерному преимуществу. Однако после запуска спутника в 1957 году массированный ответный удар перестал быть устрашением, и Хрущев претендовал на ядерный приоритет. Советский Союз продемонстрировал потенциал МБР и мог требовать от Америки ответной реакции. Раздавались призывы пересмотреть программы научного и математического образования в Америке, чтобы увеличить число инженеров. ЦРУ организовало Директорат науки и техники, принимая вызов Советов и отвечая на их достижения в области ракетной техники и космоса. США были вынуждены предстать перед новой реальностью: ядерная сила Советов росла, и ее было уже достаточно, чтобы изменить американский образ жизни.

Многие из тех, кто занимался внешней политикой, и в первую очередь Совет по международным отношениям в Нью-Йорке, утверждали, что угроза ведения тотальной ядерной войны в ответ на агрессию любого масштаба в любой точке планеты не вызывает доверия{39}. В результате исследований Совета в 1957 году была опубликована полемическая книга Генри’ Киссинджера «Ядерное оружие и внешняя политика», защищавшая концепцию «ограниченной ядерной войны» и вызвавшая споры по всей стране. Киссинджер, член Совета, считал, что способность вести ограниченную ядерную войну предоставит США «ряд возможностей противостоять вызову Советов» и ядерному шантажу с их стороны. По поводу политики устрашения он писал: «Ограниченная ядерная война кажется более реальной, чем обычная война, потому что она представляет собой наиболее правдоподобную угрозу». Киссинджер не предполагал, что ядерную войну можно выиграть, он считал только, что концепция «ограниченной ядерной войны» расширит возможность выбора средств для предотвращения всеобщей ядерной войны. Отказ идти на риск даже в ограниченной ядерной войне, предупредил он, «равнозначен тому, что мы предоставим советским лидерам свободу действий»{40}.

Кеннеди пришел к власти абсолютно скептически настроенным по поводу положения дел в Департаменте обороны. Роберт Макнамара, бывший президент компании «Форд мотор», решивший возглавить Пентагон, привел с собой группу промышленных менеджеров, ставших известными как «крутые ребята» из-за безжалостного снижения цен и попыток усовершенствовать практику поставок и менеджмента в Пентагоне. Большая часть их скептицизма относилась к общественному восприятию советской угрозы, что явилось источником борьбы различных служб за фонды на новые военные программы. При Макнамаре была сделана попытка определить силу и реальность советской ядерной угрозы для принятия решения по выделению фондов на разработку новой системы ракет. Система, которая при Эйзенхауэре не встречала противников, теперь была под большим вопросом. Это привело к созданию в Европе военных сил обычного типа.

Администрация Кеннеди заменила стратегическую концепцию «массированного возмездия» концепцией «гибкого ядерного реагирования». Президент и его главные помощники, государственный секретарь Раск, секретарь по обороне Макнамара и советник по государственной безопасности Макджордж Банди, имели лишь частичный доступ к советской стратегической доктрине, пока на сцену не вышел Пеньковский. Они горели желанием узнать больше и были полны решимости заняться этим.

Отчеты Пеньковского и его личные оценки тех, кто формировал советскую политическую и военную стратегию, помогали проникнуть во внутренние советские военные споры по поводу ограниченной ядерной войны и использования ядерного оружия.

Пеньковский, говоря о Хрущеве, рассказал, что среди представителей командования советских вооруженных сил обсуждается вопрос: может ли ядерная война быть выиграна и, если да, как надо ее вести?

До смерти Сталина в 1953 году Советы считали, что война с Западом неизбежна, а в ядерной войне можно победить. Это вытекало из утверждения Сталина, основанного на «превосходстве» марксизма-ленинизма и убеждения, что у СССР будет преимущество в любом конфликте{41}. Идеология будет стимулом для победы Советов. Запад увидел в этом непонимание реальной мощи ядерного оружия. Для СССР, заметил бывший заместитель министра обороны Роузвел Джилпатрик, «ядерное оружие было просто одним из видов артиллерии»{42} .

Во время борьбы за власть после смерти Сталина премьер-министр Георгий Маленков и его сторонники утверждали, что война между капиталистическими странами и Советским Союзом более не является неизбежной. Ядерная война приведет к «уничтожению мировой цивилизации», предупреждал Маленков. Он боролся за то, чтобы перебросить ресурсы из военной промышленности на потребительские фонды и завоевать популярность в советском народе. Хрущев атаковал Маленкова и получил поддержку советских военных, настаивая, что мировая война принесет победу Советскому Союзу и социализму. К 1957 году Хрущев избавился от Маленкова; осознав реальность американской ядерной мощи, он изменил свою точку зрения и говорил теперь о мирном сосуществовании. В марксистско-ленинской терминологии мирное сосуществование было «специфической формой международной классовой борьбы», что допускало двоякое толкование и делало невозможной ядерную войну. Китайцы сильно нападали на Хрущева за попытку путем обмана занять позицию политического превосходства и за отказ от угрозы неизбежной ядерной войны.

Советская военщина следовала руководству Хрущева; после запуска спутника в 1957 году показалось, что хвастливые высказывания Хрущева имели под собой какую-то почву, и было выделено больше средств на развитие советских ракет и военной промышленности. Однако, чтобы расширить советские стратегические ракетные силы, Хрущев вскоре сократил фонды, выделенные на военные вооружения обычного типа, чем и испортил отношения с военным руководством. В своих речах он подчеркивал ядерное превосходство Советов и продолжал настаивать на том, что Советский Союз имеет право поддерживать войны за национальную независимость, на словах занимаясь вкладом в дело мирного сосуществования.